Мою мать зовут Галина, ей сорок три. Меня она родила юной — едва окончив школу, в восемнадцать. Её первая любовь обернулась не свадебным платьем, а пелёнками, бессонными рассветами и борьбой за кусок хлеба. Отец сбежал ещё до моего первого крика, а поднять маму на ноги смогли лишь бабушка с дедушкой. Благодаря им она выучилась на бухгалтера, а я хоть изредка видела детские радости.
Галина не связывала себя узами брака, хоть кавалеры водились. Держала всех на расстоянии. Часто шутила: «Вот окончишь институт — тогда заживу в своё удовольствие». Мы делили всё: секреты, свитера из «Zara», тушь для ресниц. Даже когда в пятнадцать я выбрила виски и увлеклась панк-культурой, она лишь смеялась: «Главное, чтобы татуировки были симметричные». Казалось, мы дышим в унисон.
Мне двадцать два. Учёба, подработка в кофейне, тусовки до утра. Боялась, мама затоскует без моего вечного гвалта. Но вместо этого — влюбилась. И не в кого-нибудь, а в парня, который младше её на двадцать лет!
Всё началось с невинных рассказов. Мама преподаёт историю в гимназии. Коллектив — сплошь женщины за сорок. И вдруг в её речах зачастило имя «Дима». Сначала мельком: «Димка помог настроить проектор». Потом подробнее: «Мы с Димой вчера до ночи готовили презентацию». Оказалось, это новый учитель информатики — двадцатитрёхлетний выпускник педвуза.
Моя всегда сдержанная мать превратилась в влюблённую школьницу: пекла ему блины, вязала шарфы, таскала в термосах борщ — мол, «пацану не на что нормально поесть». Я онемела. За двадцать лет она ни разу не собрала мне завтрак в офис!
Коллеги шептались: Галина перекрасилась в медный оттенок, сменила брючные костюмы на кожаные юбки, завела привычку смеяться звонко и без причины. Всё из-за того, что Дима сравнил её с Молодой Аллой Пугачёвой.
Потом грянуло: «Хочу переехать к Диме. Он снимает комнату в Люберцах, но мы всё обустроим». Я пыталась втолковать: «Он младше меня на год! У него даже своей кровати нет!».
— Он видит во мне женщину, а не мать или домработку, — парировала мать. — Мы планируем расписаться.
Меня будто кипятком ошпарило.
— Ты в своём уме?! Этот юнец даже усов не отрастил! — орала я.
— Не смей! Он серьёзный человек!
— Серьёзно хочет твою двушку в Марьино!
Ссора вышла атомной. Она кричала про эгоизм, я — про старческий маразм. В итоге схватила её паспорт, СНИЛС и диплом — спрятала в сейф на работе. Пока бумаг нет — ни росписи, ни прописки.
Сочтёте меня чудовищем? Пусть. Но я не дам очередному авантюристу разбить ей сердце. Жду. Если через месяц Дима не сбежит, узнав про «потерянные» документы — может, он и правда чего-то стоит.
Любовь слепа, но родные обязаны видеть за двоих. Особенно когда материнские глаза застилает розовая пелена.
