Быть вдовой в тридцать два — не просто горе. Это каждый день, когда нужно держаться, даже если внутри пустота. Особенно когда на руках маленький ребёнок, а в голове — вечный вопрос: «Как же так вышло?» Муж погиб внезапно — ДТП, обычное утро, и вот уже нет никого. Осталась я одна с крошкой Алиной и чувством, что жизнь кончилась. Но, видимо, судьба решила: «Давай-ка, проверю твою прочность до конца».
К счастью, после института меня сразу взяли на работу — скромную, но надёжную. Материнство карьеру не сломало, но каждую победу давало с двойным трудом. Я экономила на всём, вставала затемно, возвращалась затемно. Выживала только благодаря маме — она кормила, гуляла с Алиной, сидела с уроками. Без неё я бы не вытянула.
Первые годы прошли как в тумане. Даже мысль о новом мужчине казалась кощунством. Да и как? Ребёнку нужен отец, а я не могла без слёз произнести слово «любовь». Алина росла, потом школа, подростковые бури. Ругались, мирились, но я всегда была рядом. Хотела, чтобы выросла сильной, но не ожесточившейся. Старалась, как могла.
Когда она поступила в университет, я отступила. Не лезла, не доставала. Спрашивала иногда про её молодого человека, но ответа не получала. Её жизнь — её правила. Я своё уже прожила… Так думала, пока коллега, Сергей, не позвал меня в театр. Сходили пару раз — не сложилось. Он — в своих воспоминаниях о разводе, я — в прошлом. Разошлись тихо. Но я вдруг вспомнила, что могу улыбаться, краснеть от комплиментов, держать в руках цветы. Их мне давно никто не дарил.
Прошли годы. Алина вышла замуж, родила дочку — вот я и бабушка. Зять у неё золото: спокойный, терпеливый. Даже её характер выдерживает — значит, правда любит. Я радовалась за них. Думала, на этом моя история и закончится. Но оказалось — только началась.
Дмитрий появился случайно. Столкнулись на книжной ярмарке. Он — вдовец, я — вдова. Сначала просто болтали. Потом — прогулки, звонки, смешные истории. Он работал финансовым аналитиком, полжизни провёл в разъездах. Эрудит, с чувством юмора, глаза — как два тёплых озера. С ним было легко. Без нервов. Как будто знала его сто лет.
Но стоило мне заикнуться о нём, как дочь превратилась в ледышку. Алина вспыхнула, будто её подожгли. Всё её бесило: его борода, его смех, то, что он на пять лет младше. Даже то, что он оформил наследство на детей заранее — для неё это был «подозрительный манёвр». Кричала, что я наивная, что мной пользуются. Не слушала, хлопала дверью. А я ведь не просила у неё благословения. Никогда.
Она стала приходить реже. Раз в месяц, то с внучкой, то одна. Смотрела с упрёком, будто я украла у неё что-то. А я-то всю жизнь жила ради неё. Всё отдавала. Даже право на счастье — положила на алтарь материнства.
Пару раз я соврала — сказала, что мы с Дмитрием расстались. Лишь бы не видеть этого взгляда. Но устала. Устала прятать любовь, словно это преступление. Больно, что дочь ставит ультиматум: «Или он, или я». Разве дети имеют право решать, кому греть сердце их родителей?
Может, собрать всех за столом? Поговорить. Но страшно: вдруг последняя ниточка порвётся. Не знаю, что делать. Бороться за своё счастье или снова остаться одной — ради спокойствия в семье.
Пока молчу. Но внутри крик: «Я же тоже живая. И мне тоже хочется любви — даже в пятьдесят пять».
