Собственная дочь выставила из дома
Татьяна Ивановна осторожно тянулась за наливными яблоками на ветке. Спина ныла по-старчески, но она не обращала внимания — урожай в этом году удался на славу. Антоновка уродилась: крупная, душистая, с приятной кислинкой. Как раз для варенья, которое так любит её зять Дмитрий. А внучка Сонечка обрадуется пирогу к чаю, когда приедет в выходные.
— Мама, опять на стремянке? — голос дочери за спиной заставил Татьяну Ивановну вздрогнуть. — Сколько раз говорила — позови меня или Диму, мы сами соберём!
Елена, её дочь, стояла на тропинке, руки в бёдрах. В нарядной блузке, с уложенными волосами, она казалась чужой среди яблонь и грядок с петрушкой.
— Да я аккуратно, Леночка, — виновато улыбнулась Татьяна Ивановна, спускаясь. — Вас и так дел хватает.
— Вот именно, — кивнула Елена, забирая корзину. — Дима третий день отчёты готовит, я с клиентами не вылезаю из переговоров, а ты тут на высоты лезешь. Упадёшь — что нам делать? Некогда по больницам возить!
Татьяна Ивановна промолчала. Дети выросли, у них своя жизнь. Лена с мужем держат магазин строительных материалов. Вечно в делах, в хлопотах. Не до матери.
— Мам, надо поговорить серьёзно, — Елена отнесла корзину на веранду и вернулась. — Пойдём, присядем.
Сердце Татьяны Ивановны ёкнуло. Этот тон она знала — так дочь говорила, когда решила что-то неприятное.
Они сели на скамейку под вишней. Татьяна Ивановна когда-то красила её голубой краской. Теперь краска облезла, но руки не доходили подновить.
— Мам, помнишь, мы с Димой говорили про расширение бизнеса? — начала Елена, глядя поверх деревьев.
— Помню, — кивнула Татьяна Ивановна. — Хотели второй магазин открыть.
— Да. И сейчас всё складывается. Кредит одобрили, помещение нашли. Но нужны дополнительные вложения.
Татьяна Ивановна напряглась. У неё были скромные сбережения, но она отдала бы их без раздумий.
— Леночка, если тебе деньги нужны…
— Нет, мам, — перебила Елена. — Мы решили продать дачу.
— Какую дачу?! — Татьяна Ивановна не поверила ушам.
— Эту, мам. — Дочь обвела рукой участок. — Наш сосед Кузьмич давно хотел расшириться, предложил хорошую цену.
У Татьяны Ивановны потемнело. Продать дачу? Но ведь это их с мужем дом. Здесь ещё Владимир, её покойный супруг, своими руками всё строил. Здесь Лена выросла. Тридцать лет они жили тут летом, а после его смерти она и вовсе перебралась сюда на весь сезон.
— А я? — тихо спросила она. — Куда мне?
— Мам, тебе уже тяжело одной, — Елена положила руку ей на плечо. — Ты и за домом не успеваешь, и участок запущен. Мы с Димой не можем вечно сюда мотаться. У тебя же квартира в городе есть.
— Я не хочу в квартиру, — сдавленно прошептала Татьяна Ивановна. — Это мой дом…
— Решение принято, — голос дочери стал твёрже. — Документы готовятся. У тебя две недели на сборы. Дача оформлена на нас с Димой, ты же помнишь?
Татьяна Ивановна помнила. Владимир настоял тогда: “Пусть сразу на детей запишем, чтобы потом проблем не было”.
Вечером она не спала. Лежала, смотрела на потолок, который Володя сам обшивал, и думала, как оставит всё. Яблони, посаженные, когда Леночке было пять лет. Малинник, с которого соседские ребятишки таскали ягоды, а она делала вид, что не видит. Беседку, где летними вечерами пили чай с вареньем.
Наутро приехал зять. Привёз коробки, пакеты для мусора.
— Татьяна Ивановна, давайте вещи соберём, — предложил он, не глядя в глаза. — Что в город повезём, что выбросим?
— Выбросим? — переспросила она. — Кузьмичу мои пожитки не нужны. Он дом под снос пустит.
— Мебель старая, — замялся Дмитрий. — В квартире новое купим.
“На какие деньги?” — хотела спросить она, но промолчала. Пенсии хватало только на самое необходимое.
Неделя прошла как в тумане. Соседка, Анна Степановна, вздыхала:
— Иван— Иванна, как же ты без дачи-то? — покачала головой старушка, а Татьяна Ивановна лишь молча смахнула слезу и потуже завязала платок, пряча опухшие глаза.
