В уютном посёлке под Самарой, где жизнь течёт размеренно, а старые избы бережно хранят истории поколений, все знали негласное правило: мать обязана раствориться в детях, забыв о себе. Но Ольга, воспитывавшая двух дочерей, вдруг нарушила этот уклад. Когда она приняла наследство от тётки, тихое течение её жизни перевернулось, вызвав бурю осуждения у тех, кто привык видеть в ней только безропотную страдалицу.
Замуж Ольга вышла совсем юной, с верой в светлое будущее. Родила двух девочек – Дашу и Катю, но счастье оказалось недолгим. Муж, оказавшийся последним негодяем, сбежал через три года после рождения младшей, оставив Ольгу одну с крохами на руках. Поднимать их в одиночку было каторгой. Она во всём себе отказывала, пахала как лошадь, лишь бы у дочек было хоть что-то. Но на свою квартиру так и не накопила.
Ютились в стареньком доме на окраине, где огород спасал их от голода. Дочки выросли, вышли замуж и сбежали в город, снимая там жильё. Ольга осталась одна. Здоровье пошатнулось, пришлось уйти на пенсию раньше времени. Как раз тогда её тётка, Галина, серьёзно заболела. Ольга, не раздумывая, перебралась к ней в город, в шикарную трёшку в центре. То, что она там увидела, потрясло её до глубины души.
Галина, у которой не было семьи, жила в своё удовольствие. Швыряла деньги на поездки за границу, театры, дорогие наряды, не думая о завтрашнем дне. Даже к племяннице относилась свысока: «Если не станешь за мной ухаживать, Оленька, найду другую сиделку. Но тогда и квартира тебе не светит». Ольгу покоробила такая откровенность, но, прожив с тёткой бок о бок, она невольно прониклась её взглядами. Когда Галина умерла, оставив ей квартиру, Ольга будто прозрела. Впервые она задалась вопросом: а почему бы и не пожить для себя?
Она осталась в городской квартире, где за окном кипела жизнь. Впервые за много лет она почувствовала, что дышит полной грудью. Стала ходить на концерты, бродить по скверам, записалась даже на курсы живописи. Но её счастье стало как нож в спину для дочек.
Даша и Катя привыкли, что мать всегда ставила их интересы выше своих. Даша, взявшая с мужем ипотеку, уже мысленно делила деньги от продажи квартиры. Катя, ждавшая третьего ребёнка в тесной съёмной однушке, тоже строила планы. Дочки всё решили за мать, даже не спросив её. Но Ольга твёрдо отказалась продавать квартиру. Она выбрала город и новую жизнь, о которой раньше боялась даже мечтать.
— Хватит с меня жертв, — сказала она дочерям, когда те примчались выяснять отношения. — Теперь я хочу пожить для себя.
Дочки взбесились. Кричали, что она эгоистка, сыпали упрёками. «Ты всю жизнь была только для нас, а теперь кинула нас ради своих капризов!» — орала Даша. Катя, утирая слёзы, добавила: «Как ты можешь думать о развлечениях, когда мои дети растут в чужом жильё?»
Ольга молчала, но внутри у неё всё обрывалось. Она вспоминала, как голодала, чтобы дочки могли пойти в школу в новых платьях, как не спала ночами, подрабатывая шитьём. А теперь её обвиняли в предательстве. Самое обидное – дочки даже не помогали ухаживать за тёткой. Появились только после её смерти, когда замаячила перспектива наследства.
— Как ты могла забыть о нас и внуках? Тебе не стыдно жить в своё удовольствие? — бросила Даша на прощание, хлопнув дверью.
Катя перестала звонить. Дочки вычеркнули мать из жизни, обозвав её «самодуркой». Ольга осталась одна, но не жалела о выборе. Впервые за долгие годы она чувствовала себя свободной. Гуляла по бульварам, заходила в милые кофейни, улыбалась прохожим. Её глаза, прежде потухшие от усталости, теперь горели радостью.
Виновата ли Ольга? Она отдала дочерям всё, что имела, но на склоне лет выбрала себя. Дочки, привыкшие к её самоотверженности, не смогли смириться с её правом на счастье. Кто здесь эгоист – мать, наконец-то начавшая жить, или дочери, требующие от неё новых жертв? Ольга знала ответ, но от этого не становилось легче. Она лишь надеялась, что однажды дочки поймут: даже у матери есть право на собственную жизнь.
