Чергова
Я пришёл в родильный отдел, чтобы посмотреть запись сердцебиения ребёнка во время родов. Кардиограмма была полностью нормальной. Я наблюдал за тем извивающимся графиком на мониторе, а в голове крутилась мысль о том, что у нашей медсестры в гинекологии серьёзно заболела младенца, и я уже отпустил её домой. Теперь предстояло договориться с другой медсестрой из приёмного отделения, чтобы подстраховать приём.
Всё так плохо? Скажите, пожалуйста! тревожная будущая мама заглянула мне в глаза. Там на мониторе чтото не так? У вас такой сосредоточенный вид.
Самое трудное в профессии врача уметь «держать лицо». Всё своё сознательное существование мы учим: ставим диагнозы, собираем кусочки информации, чтобы в итоге собрать целостную картину. Мы учимся наблюдать, терпеливо ждать, не вмешиваться без надобности и мгновенно принимать верные решения. А актёрским мастерством нас никогда не учили.
Вот как после тяжёлой операции, ночью, облив глаза ледяной водой, не успев выдохнуть и вытереть кровь, которая случайно просочилась сквозь бахилы на обувь, спуститься в приёмное отделение и, полностью спокойно, дружелюбно, с искренней улыбкой встретить нового пациента. Именно это главное с искренней улыбкой показать испуганному и растерянному человеку, которого привезла скорая, что он в безопасности, что ему рады и что ждут, чтобы помочь, облегчить и вылечить
Нас никогда не учили, что больному страшно! И какие бы профессионалы мы ни были, как бы ни справлялись с тяжёлыми и очень тяжёлыми ситуациями, мы обязаны уметь держать лицо. Потому что страх искажает реальность и свою, и чужую.
За порогом больницы болеют твои родители, дети потеряли ключи и сидят на лестнице, ждут когото; в реанимации не стабилизируется беременная с ещё не жизнеспособным плодом, а в операционной сестре гипертонический криз. Всё это крутится в голове, но гдето выше твоего лица
Это очень сложно держать своё лицо, особенно когда понимаешь, что через пятнадцать минут случится катастрофа. Преодолеть собственный страх, отдать все необходимые указания, спокойно и доступно объяснить пациентке, что происходит и почему мы спешим, успокоить её и родственников, получить согласие на операцию и броситься к катетеру. Бегать, раздеваясь на ходу держа лицо
А потом «сойти со сцены», уходя не в зал, а за кулисы И самая тяжёлая часть когда катастрофа уже произошла. Тогда тоже нужно держать лицо, забыть про холод в груди, говорить, говорить, говорить. С пациентами, с их родственниками, с незнакомыми людьми, с самим собой, с Богом, со своими застывшими мыслями, с начальством, снова с родственниками, снова с самим собой Пока не отпустишь эту резкую боль в груди и не удастся сделать полноценный вдох, понимая, что очередной личный рубец на сердце уже сформировался.
Через час, спускаясь на приём к новому пациенту, держать лицо, держать его изо всех сил, незаметно поглаживая кожу под левой ключицей. Потому что Врачи ошибаются. Абсолютно все. Даже те, кто «от Бога». Потому что они люди. Не ошибаются лишь те, кто не работает. Даже высокоточная техника ошибается, ведь её создали люди. А людям свойственно ошибаться.
Самое страшное понять, в какой именно момент ты ошибся. Потому что постоянно в голове возвращаешься к тому моменту, когда мог поступить иначе. Но нет ответа на вопрос: какой бы был результат, если бы поступил иначе? И уже никогда не будет.
Когда смотрел абсолютно нормальную кардиограмму мутными глазами от усталости? Твои глаза привыкли к этой усталости за многие годы. Когда не обратил внимания на полностью нормальный анализ, на который никто бы и не посмотрел? Когда рассчитывал дозировку лекарств точно по протоколу? Когда не прибыл вовремя или, наоборот, пришёл слишком рано? Когда смотрел рентген и не увидел? Или увидел не то? Что было тогда со зрением? Оно всё так же, как вчера, как месяц назад. Когда случайно дернула руку со скальпелем и зацепила зажим сосудов? Почему вчера, позавчера, год тому назад этот зажим не соскользнул? Может, потому что шесть смен за две недели это много? А дома у тебя лежит мать после инсульта.
Но ты уже привык, что в медицине время относительное понятие, а все родные и близкие уже много лет находятся на почётном последнем месте. Или самое страшное не понять, что именно сделал не так, потому что тогда это может повториться. И сколько ещё книг нужно прочитать, сколько тренингов пройти, сколько ночей не спать, чтобы этого не случилось? Кто может сказать? Как отогнать мысль о статистике?
Страшная медицинская статистика бездушным голосом цифр говорит, что на тысячу родов, операций, вмешательств должно быть три, пять, десять осложнений. Во всём мире. Каждый день. Каждый месяц. Каждый год. Должна быть чьято жизнь, чьёто здоровье, чьято трагедия. Вот так чьято.
И что делать врачу, если он попал в эту статистику? Стоять перед конкретными людьми, избитыми горем, и говорить: «Вот я. Ваш убийца». Может ли ктото представить себя в такой ситуации? Когда вокруг так много несчастных, а ты единственная причина их невыносимой боли. Вот я. Уничтожайте.
И почему, когда врач ошибается один раз, забывают десятки тысяч раз, когда он был прав? Врачи ошибаются, потому что они люди. Боги не ошибаются. Это их мир, их творение, их статистика. Чем больше я работаю, тем больше понимаю, что лишь избранным дано постичь их задумку. А мы не избранные. Мы обычные. Обычные люди. Обычные врачи.
