Разбитые пионы: Горечь любви Людмилы и Игоря
Екатерина Семёновна ворвалась в квартиру дочери на рассвете, её шаги гулко разносились по пустой тишине. Увидев Людмилу на кухне, сгорбленную над столом, с плечами, дрожащими от рыданий, мать застыла на пороге.
— Люся, что случилось? — голос Екатерины Семёновны дрогнул.
Дочь молчала, лишь сжимала кулаки, и слёзы капали на стол.
— Родная, с малышом что-то не так? — прошептала мать, сердце сжалось от страха.
— Нет, мам, с ребёнком всё хорошо, — чуть слышно ответила Людмила, вытирая лицо ладонью.
— Тогда отчего ты ревёшь, как по покойнику? — шагнула ближе Екатерина Семёновна.
Людмила, не в силах говорить, сунула ей телефон.
Екатерина Семёновна взяла дрожащими руками аппарат, прочла сообщение и остолбенела, будто ударили обухом.
А в это время Игорь, только вернувшийся из долгой командировки, тихо ставил тяжёлый чемодан у двери их дома в пригороде Твери. В руках он сжимал роскошный букет пионов — любимых цветов Людмилы. Он мечтал удивить жену, не предупредив о возвращении. Сердце стучало в груди: он представлял, как обнимет её, вдохнёт запах её волос, поцелует так, как не целовал уже полгода. Крадучись, чтобы не выдать себя, он поднялся на крыльцо и замер, услышав голос тёщи из кухни:
— Я сто раз говорила, Люся! Хватит терпеть! Пора рвать эти путы! — голос Екатерины Семёновны звучал резко. — Он вытянул из тебя все соки! Хватит жалеть его, решайся!
Игорь почувствовал, будто земля ушла из-под ног. Слова жгли, как раскалённый гвоздь. Людмила молчала — и это молчание разрывало ему душу. Неужели она действительно так страдала? Букет задрожал в его руках. Он не вошёл. Молча натянул ботинки, подхватил чемодан и вышел, оставив за спиной дом, который считал своим.
В груди было пусто и холодно, будто февральский ветер продул насквозь. Он не верил, что тёща, всегда казавшаяся ему родной, презирала его. А Людмила… Если она уже выбрала, он не даст ей шанса бросить первой. Он любил её безумно, но если она несчастна — отпустит. Ради её счастья.
Игорь переночевал у друга, а утром, с каменным сердцем, написал Людмиле: «Полюбил другую. Не жди. Будь счастлива. Прощай». Отправив, почувствовал, будто что-то умерло внутри. Он сел в первый поезд до Москвы, решив забыть прошлое.
В Москве Игорь сменил номер, удалил все фото, устроился водителем троллейбуса, снял каморку и зарылся в работу. Возвращался затем, падал на койку и проваливался в забытье. Так текли дни.
Людмила, получив сообщение ночью, не верила глазам. Она перечитывала его снова и снова, слёзы лились ручьём. Она ждала его, считала дни — а он… предал. Утром Екатерина Семёновна застала дочь в слезах.
— Люся, что с тобой? С малышом беда?
— Нет, мама… — она протянула телефон.
Екатерина Семёновна прочла вслух:
«Полюбил другую. Не жди. Будь счастлива. Прощай».
Рука её дрожала.
— Мама, за что? — рыдала Людмила. — Он нашёл другую! А я… одна. Как жить? А наш ребёнок?
— Не смей так, — твёрдо сказала мать, обнимая её. — У тебя есть ради кого жить. Скоро родишь. Это твоя радость. А он… не стоит твоих слёз.
Людмила родила здорового мальчика, назвала его Арсением. Он был вылитый отец — те же глаза, та же улыбка. Она шептала ему:
— Арсюша, мой солОни встретились снова через три года в московском парке, где маленький Арсений, не узнав отца, протянул ему упавшую игрушку.
