“Холодильник — не столовая! Как дочь и её компания довели меня до слёз”
У меня подрастает дочь — Катерина. Добрая, общительная, душа нараспашку. Слишком уж нараспашку. Дружить готова со всеми подряд: с одноклассниками, дворовой ребятнёй, знакомыми из секций, даже с теми, кого я впервые вижу. И вот вся эта ватага облюбовала нашу квартиру.
Мол, на улице мороз, а играть-то хочется. Катя, как истинная хозяйка, встречает гостей, включает музыку, разносит пряники, разливает чай, устраивает шумные посиделки. Сперва я не обращала внимания — ну подумаешь, дети зашли, пошумели, разошлись. Даже радовалась: у дочки столько друзей. Но потом всё вышло из берегов.
На днях пришла с работы вымотанная, мечтая только о миске щей и диване. Но на кухне меня ждал “сюрприз”. Два незнакомых пацана лет десяти доедали мой гречневый суп с мясом. Прямо из кастрюли! А я варила его на два дня — чтобы вечером не маяться у плиты.
Я остолбенела. Мальчишки, не моргнув глазом, доели остатки, сунули тарелки в раковину и удалились, весело крикнув: “До свидания!” А я стояла, не веря своим глазам. Обед, ужин — всё! Для мужа, для дочери — ни крошки.
Я подошла к Кате. Объяснила тихо: чай, конфеты — пожалуйста. Но суп, мясо, каша — это еда для семьи, на которую я трачу и копейки, и время. Готовлю не для того, чтобы чужие дети уплетали всё за обе щёки, пока нас нет дома.
Катя хлопнула дверью и щёлкнула замком. Через минуту из-за двери донёсся голос:
— Жмотка! Мать родная, а друзей накормить жалко!
Обиделась. Затаилась. Даже на ужин не вышла. Хотя я, стиснув зубы, вновь почистила картошку и поджарила котлет — хоть кто-то поест как следует.
Утром я твёрдо сказала: “Еды на два дня. После работы сил готовить нет. Не ребёнок уже — пойми простые вещи”. Дочь крутанулась и молча ушла в школу.
Вернувшись за полночь, застала мужа у плиты — он жарил картошку. Опять ничего не осталось. Катя снова привела друзей. Пока мы пропадали на работе, они выгребли холодильник под ноль. Ни супа, ни котлет, даже хлеба с колбасой — только фантики и грязные тарелки.
Катя опять заперлась. На вопросы не отвечала. С мужем лишь переглянулись — оба поняли: дело не в еде. А в том, что дочь нас не слышит. Не хочет слышать. Видит в нас тиранов, лишь потому что просим уважать дом, труд и границы.
Я не жмотка. Живём не бедно, но каждая копейка — трудовые. Не могу морально позволить кормить чужих детей. И не хочу.
Я измотана. Я в отчаянии. Больно, когда родная дочь принимает заботу за скаредность. Бабушка советует: “Возьми ремень”. Но я не верю в ремень. Верю в слово, в объяснения. Вот только что делать, если ребёнок глух к словам?
Может, упустила что-то в воспитании? Слишком мягко стелила? Или это переходный возраст — и всё пройдёт? Не знаю. Чувствую себя бестолковой.
Кто-нибудь сталкивался с таким? Как пробиться к подростку, который считает, что мать — это бесплатный буфет? Как вернуть уважение к семье и труду?
Хочу снова видеть в Катиных глазах благодарность. А не укор за то, что щи — не общепит.
***
Запись в дневнике отца:
Сегодня осознал простую истину — дети учатся не на нотациях, а на последствиях. Если холодильник пуст — ужинать будем хлебом с чаем. Сурово? Зато честно. Может, тогда поймёт цену чужому труду.
Хотя сердце рвётся наружу — надо стоять на своём. Любовь — это не вседозволенность.
