Ох, задумывалась ли я… Пока я расплачивалась в магазине, Женя стоял в стороне. А когда я стала укладывать покупки в пакеты, он и вовсе вышел на улицу. Я подошла к нему, а он курил.
— Жень, возьми пакеты, — попросила я, протягивая мужу две здоровые сумки с продуктами.
Женя посмотрел на меня так, словно я заставляю его сделать что-то противозаконное. Удивлённо спросил:
— А ты чего?
Я потерялась в мыслях, не зная, что ответить. Какая же связь между этим вопросом и ситуацией? Настоящий мужчина всегда помогает физически. Да и неправильно это — баба с тяжестью пыхтит, а мужик рядом будто гуляет легкотой.
— Женя, они тяжелые, — ответила я.
— Ну и что? — продолжил отлынивать Женя.
Видел ведь, что я зверею, но из принципа не желал взять сумки. Затем он быстро зашагал вперёд, зная, мне не угнаться. *«Взять пакеты, говорит! Батражкой я что ли стал?! Или подкаблучником?! Я же мужик! Решать мне — нести или нет! Ладно, пусть сама тащит, не надорвется!»* — размышлял мой супруг. Вот таким его утром было настроение — жену дрессировать.
— Жень, ты куда? Возьми пакеты! — крикнула я ему вдогонку, почти плача.
Они и правда нелёгкими были. Женя знал это — сам ведь накидал тележку. До дома всего пять минут пешком. Но с ношей путь кажется куда длиннее.
Иду и едва сдерживаю слёзы. Думала, он пошутил, вот-вот вернётся. Но нет, только спину его удаляющуюся вижу. Так и хотелось бросить покупки, но шла словно в тумане.
Дойдя до подъезда, рухнула на лавку — дальше ни шагу. Плакать хотелось от обиды и усталости, но стыдно — улица же. Проглотить эту гадость не могла, унизил-то он меня умышленно. А ведь до свадьбы внимательный… Ладно бы дурак с печки был, а ведь всё понимает! Значит, нарочно.
— Здрась-ть, Оленька! — голос соседки вывел из смятения.
— Здравствуйте, баба Гаша, — ответила я.
Агафья Никитична жила этажом ниже, дружила с моей бабушкой, пока та была жива. Я её с детства знала, как вторую родную бабку. А после бабушкиной смерти, сталкиваясь с бытовыми трудностями, бегала именно к ней. Больше не к кому — мать в Краснодаре с новым мужем и детьми, отца не помню. Так что единственным родным человеком была бабушка. Теперь баба Гаша.
Не раздумывая, решила отдать продукты соседке. Не зря же потаскала. Пенсия у Агафьи Никитичны копеечная, частенько балуем её вкусностями.
ностями.
— Пойдёмте, баба Гаша, довожу, — сказала я, снова схватив тяжёлые пакеты.
Поднявшись к ней, оставила покупки, сказав: «Это всё вам». Увидев консервы («Шпроты в масле»), печень трески, персики и прочие любимые, но дорогие для неё лакомства, баба Гаша так растрогалась, что мне самой стало неловко — редко балую старушку. Поцеловались на прощание, я поднялась к себе.
Едва зашла, муж вышел из кухни что-то жуя.
— А пакеты-то где? — спросил Женя будто ни о чём.
— Какие? — отозвалась я в тон. — Те, в которых ты помог донести?
— Ой, да ладно тебе! — попытался он отшутиться. — Обиделась, что ли?
— Нет, — спокойно ответила я. — Просто сделала выводы.
Женя насторожился. Ждал криков, скандала, а тут такое ледяное спокойствие. Тревожно стало.
— И какие же выводы?
— Что нет у меня мужа, — вздохнула. — Я думала, что вышла замуж, а оказалось — вышла за дурака.
— Не понял, — Женя изобразил оскорблённое достоинство.
— Чего ж тут непонятного? — спросила я, глядя прямо в него. — Хочу мужа, чтоб мужчиной был. А ты, видимо, тоже хочешь, чтоб жена твоя была мужиком. — И добавила: — Значит, муж тебе нужен.
Женю от злости бросило в краску, кулаки сжались. Но я этого не видела — уже пошла в комнату собирать его вещи. Он сопротивлялся до последнего. Уходить не хотел. Искренне не понимал, как из-да сумок рушить семью:
— Да хорошо же всё было! Подумаешь, сама донесла! Ну и что такого? — возмущался, пока я сумку его паковала.
— Свою ношу, надеюсь, сам донесёшь, — оборвала его, не слушая оправданий.
Я понимала отлично: лишь первый звонок. Проглотишь — дрессура усилится. Потому и пресекла всё на корню, выставив его за дверь…
Думала, что обрела счастье в браке…
