Сегодня Игорь снова не ночевал дома. Говорила спокойно, будто констатирую погоду, а внутри словно кипятком ошпарило.
— Так, больница снова закрутилась? — нарочито равнодушно спросила я.
Он замялся, потёр переносицу.
— Лариса, ну ты же понимаешь… экстренный вызов был… операция затянулась…
— Операция? — усмехнулась я тонко. — А почему тогда рубашка пахнет «Красной Москвой», а в три ночи ты был активен в Одноклассниках?
Он потупил взгляд. Заметался. Заговорил привычно, уводя в сторону.
— Объясню позже… Не сейчас, прошу тебя.
Не стала кричать. Хотя кулаки сжались так, что аж ногти врезались. Очень хотелось запустить в него этим пиджаком, оскорбить его драгоценное эго. Но сдержалась.
Девять лет брака. Ипотека на квартиру в Новогиреево. Сын Максим в третьем классе. Общий счет в Альфа-Банке. Раньше утром готовили друг другу кофе… А вот уже полгода варю его только сама для себя.
Он то уезжает в шесть утра «на срочный вызов», то приходит за полночь «с дежурства». Или вовсе «ночует в больнице». А душа шепчет – не хирург он сейчас, а врун первоклассный. И точно не один.
На кухне запел самовар. Смотрела, как сосед Степан целует жену, уходя на службу, как треплет по головке сынишку. Задрожала от обиды: а мне? Почему не так?
Первый звоночек проспала. Хитро всё было устроено. Сначала отключил геолокацию: «Телефон тупит». Перестал кидать одежду в ванне: «Санитария, Ларис, я же врач». Телефон прирос к руке даже дома.
— Не накручивай себя, зайка, — усыплял он. — Какие другие? Я ведь только тебя люблю. На тебя сил еле хватает, не то что…
Пока он мылся, взяла его телефон. Пароль знала даже наш кот Маркиз. Но в мессенджерах – пусто. Инстаграм? Подписки на ЦСКА да медицинские паблики.
Но я не слепая овечка. Меня за нос водить не получится.
«Не можешь вытащить правду сам – найди того, кто ей владеет».
Им мог стать его младший брат – Антон. Тот самый, с которым Игорь вдруг начал частенько «отрываться» по вечерам.
— Привет, Антон. Можно вопрос?
— О, Лариса! Здорово! Что случилось-то?
— Вчера ты встречался с Игорем?
— М-м… — запинаясь, протянул он. — Ну… вроде как да…
Понятно. «Вроде как».
— Антоша, не играй в друга семьи. Был он с тобой или нет?
— Нет, — выдохнул он обреченно. — Прости, устал за него отвечать.
Сердце замерло. Щелчок. Сейчас откроется.
— Значит, женщина?
Антон отвёл глаза.
— Не совсем…
— А что тогда? — голос прозвучал чужим.
Он сглотнул.
— Лариса, ты уверена, что хочешь знать?
Кровь ударила в виски.
— Говори. Сию минуту.
— Он не просто с одной… У него… другая жизнь. В Люберцах. Квартира. Там… женщина. И… сын. Три года ему.
Оцепенела. Словно вакуум. Ни звука не слышала, только пульс в ушах. Антон что-то бормотал, оправдывался – его слова долетали сквозь ватную пелену.
Сын. У Игоря сын.
Три года он лжёт. ТРИ ГОДА. А я возила Максима на шахматы и английский, гладила рубашки, пекла его любимый курник и верила, что работа загнала. Дурёха. С гарантией.
— Адрес в Люберцах? — спросила без слёз, почти беззвучно.
— Ларис… не надо… — начал он.
— Где? — твёрдо повторила я, глядя ему пристально в глаза.
Он сдался, назвал улицу.
— Она знает обо мне?
— Знает… Но… он ей сказал, что вы просто живёте на одной площади ради сына. Что всё рухнет без него.
Рухнет? Любопытно. Игорек, сейчас посмотрим, что рухнет. Ненависть кипела во мне, но я держалась.
Вечером готовила ужин как обычно. Максим корпел над задачками за кухонным столом, я нарезала овощи в салатник. Картина семейного рая. Только я уже была тенью себя прежней.
Игорь вернулся. По привычке поцеловала его в щёку. Теперь лишь для того, чтобы видеть лицо лжеца вблизи.
— Какое дежурство было?
— Кошмар, — буркнул он, садясь. — Парень молодой, аппендицит гнойный… Еле вытащили…
— Игорек, — тихо перебила я. — А к тр
…надо?» Его ложка тихо звякнула о край тарелки, и в его глазах я впервые увидела не ложь, а бездну необратимой потери.
Две стороны одной жизни
