В те давние времена, когда в семье родились две девочки, словно две капли воды похожие друг на друга, Марина, хоть и знала заранее о двойне, в роддоме всё же испугалась. Когда принесли малышек на первое кормление и оставили с ней в палате, сердце её сжалось от тревоги.
“Как же я их различи́ю?” — думала она, гладя крохотные личики. — “Знать о близнецах — одно, а вот держать на руках двух одинаковых ангелочков — совсем другое”.
Но прошло время, и Марина научилась различа́ть дочек по едва уловимым признакам, понятным только ей. Окружающие же путали их постоянно.
Алёна и Лена росли неразлучными. В садике, а потом и в школе их называли “одна душа на двоих”. В старших классах сёстры узнали, что в старину близнецов считали особенными — то ли потомками древних богов, то ли отмеченными самой судьбой. Говорили, будто у таких детей мысли — общие, а сердце бьётся в унисон.
Так и было: если Алёна простужалась, Лена тут же слегла следом. Попадали в одинаковые ситуации, любили одних и тех же мальчишек. Даже матери их шутили: “Растут как под копирку!”
Когда пришла пора поступать в институт, сёстры мечтали вместе подать документы. Но в новогодние каникулы Лена слегла с температурой. Алёна ждала, что вот-вот заболеет и она, но дни шли, а недомогание не приходило. Врачи, осмотрев Лену, покачали головами:
“Болезнь крови… Давно надо было показаться”.
Полгода Лена боролась, но весной её не стало. В тот самый миг Алёна, сидевшая на уроке, почувствовала резкую боль в груди — будто сердце рвётся наружу.
Родители боялись за дочь. “Не сломается ли она?” — шептались по ночам. Алёна же мучилась другим:
“Почему Лена? Почему не я?”
Мать, видя её страдания, уговаривала:
“Дочка, экзамены на носу. Соберись — сдай за себя и за сестру”.
Алёна сжала зубы и выдержала. А потом твёрдо сказала:
“Мама, я буду врачом. Хочу бороться с этой несправедливостью”.
Горе постепенно притупилось, но пустота осталась. “Вся моя жизнь — ‘до’ и ‘после'”, — признавалась Алёна матери. Та понимала — у неё так же.
Шли годы. На последнем курсе мединститута Алёна встретила Игоря. Впервые за долгое время она снова улыбалась — казалось, будто жизнь возвращается.
Однажды ночью ей приснилась Лена. Сестра молча махала рукой, будто предупреждая о чём-то. Утром Алёна решила: “Надо съездить на кладбище, поставить свечку”.
Игорь, узнав, что свидание откладывается, лишь вздохнул:
“Ладно, Лёль, дело важное”.
В институте отменили пары. “Успею и на могилу, и к Игорю”, — обрадовалась Алёна.
Но дверь в его квартиру оказалась незаперта. Войдя, она увидела Игоря с другой. Сердце ёкнуло — и тут же оледенело.
“Всё ясно”, — бросила она, выбегая.
Позже, когда утихла первая боль, Алёна подумала: “Хорошо, что сейчас, а не после свадьбы”.
А потом вспомнила сон. Лена предупреждала.
Игорь пытался оправдаться, но она была непреклонна. Вскоре выяснилось: он занял у друзей деньги, назвав её поручительницей. Пришлось отдавать. “Значит, правильно сделала”, — вздохнула Алёна.
Прошло ещё время. Однажды по дороге на ночное дежурство её машина заглохла на пустынной дороге.
“Ну вот, замечательно”, — проворчала Алёна, безуспешно крутя ключ зажигания.
Но вдруг мотор ожил. Проехав сотню метров, она увидела жуткую аварию — четыре машины смяты в лепёшку.
“Боже… Это же там, где я только что стояла”.
В больнице медсестра рыдала: в той аварии погиб её брат.
“Лена… — вдруг осенило Алёну. — Это ты меня остановила?”
Позже в сервисе сказали: с машиной всё в порядке.
Случай у пешеходного перехода окончательно убедил её. Разорвавшийся браслет Лены заставил нагнуться — в этот момент на “зебре” пронеслась машина, сбив троих.
“Опять ты… — прошептала Алёна, глядя на фотографию сестры. — Всегда со мной”.
Она не верила в приметы. Но вещи Лены хранила бережно — не как память, а как частицу души, которую они делили на двоих.
Алёна знала: сестра рядом. А значит, надо жить — за обеих.