Когда-то давно пришла я к сыну с домашней едой в семь утра, а он хлопнул дверью прямо у меня перед носом. И я знала — всему виной его жена.
Наша жизнь с супругом всегда вращалась вокруг одного человека — нашего сына. Позднее материнство стало для нас даром, и мы поклялись: он никогда не узнает той пустоты, что знала я в детстве. Выросшая без отца, с матерью холодной и отстранённой, я дала обет — мой ребёнок не почувствует той боли.
Митя стал нашей солнцем и воздухом. Мы трудились без отдыха, без себя. Всё для него. Когда он учился в школе, взяли кредит, чтобы купить ему квартиру в том же районе. Десять лет выплат, лишений — но мы справились. К свадьбе у него уже было своё жильё.
Помню, как на свадебном пиру торжественно вручила ему ключи. Его невеста, Лена, и её мать прослезились. Сватья только и твердила: «Для дочери горы сверну!» Но в итоге ни копейки приданого, ни помощи — всё легло на наши плечи.
Мы не переставали помогать. Кому же ещё поддерживать молодых? Я с радостью готовила, убиралась, приносила продукты, даже мелкие вещи покупала. Лена звонила, спрашивала, где что лежит — ведь сама не складывала, не покупала. Делала всё от чистого сердца. Ждала лишь одного — простого «спасибо».
Но благодарность, видно, осталась в прошлой жизни. Вместо неё — холод, раздражение. А вчера я окончательно поняла: здесь меня больше не ждут.
День начался, как всегда. К восьми на работу, а в семь я уже стояла у двери сына. Принесла тушёнку, свежую, душистую. Да ещё новые занавески в тон тем сервизам и скатертям, что купила им на днях. Хотела порадовать. Достала ключ… Но он не подошёл. Замок сменили. Не сказав ни слова.
Я застыла, словно чужая. Постучала. Дверь открыл Дмитрий. С улыбкой протянула контейнер, начала про шторы рассказывать… Но он не слушал. Стоял, скрепя руки, лицо — каменное.
— Мать, — сухо бросил он, — ты серьёзно? Семь утра. Врываешься к нам на рассвете и ждёшь благодарности? Это ненормально. Если повторится — съедем. И даже не скажем, куда.
Дверь захлопнулась перед самым носом. Ни еду, ни шторы не взял. Осталась я на площадке, как дура. Разбудила соседку, попросила передать — пусть заберут у неё.
Ехала на работу, комок в горле стоял. Дрожала. Как же так? Всю молодость отдала сыну. Не жила для себя. Помогала, вникала, думала — это и есть любовь. Что они во мне нуждаются. А вышло — лишняя я.
Нынче модно твердить: родители ничего не должны. Но мы с мужем не такие. Отдали всё. И что в ответ? «Не лезь». Даже «спасибо» не сказали. Только угроза: «съедем».
А ведь Дмитрий никогда таким не был. Это она — Лена. Она замки поменяла. Это она внушила ему, что мать — обуза. Что забота — это контроль. Разве справедливо?
Бывает, думаю: а может, и правда я виновата? Может, стоило отступить? Но как не помочь? Как отвернуться, зная, что можешь облегчить им жизнь? Разве не для этого мы, родители?
Теперь сижу и гадаю: как жить дальше? Мой сын, тот самый Митя, ради которого я дышала, — отвернулся. И всё из-за чужой женщины, которая решила, что я лишняя.
А самое страшное — он даже не понял, как больно мне сделал.
