**Единственная измена перед свадьбой: как комментарий о весе изменил жизнь**
Я изменила мужу всего один раз ещё до свадьбы. Он назвал меня толстой и сказал, что я не влезу в свадебное платье. Обиженная, я с подругами рванула в клуб, напилась и очнулась в незнакомой квартире с голубоглазым красавцем. Мне было ужасно стыдно! Я промолчала, простила Тимуру оскорбления и села на диету. Алкоголь бросила вскоре узнала, что беременна, и это стало хорошим поводом.
Дочка родилась в срок чудесная голубоглазая малышка, Тимур её обожал. Пять лет я убеждала себя, что всё в порядке: у свекра тоже были голубые глаза. А кудри? Пустяки! Я изо всех сил старалась забыть того кудрявого парня, чьё имя даже не запомнила. Но что-то в сердце шептало: ребёнок не от мужа. Может, поэтому я прощала Тимуру всё: ночные переписки, вечные командировки, вечное недовольство моей внешностью и кулинарией. Дочке нужна была семья, а отец её боготворил. Да и какой мужчина не изменяет?
Терпи, куда ты денешься? говорила мама. У нас места нет: бабушка в кровати, брат с женой, куда я вас ещё посажу? Я же говорила не оформляй квартиру на свекровь, теперь сиди у разбитого корыта!
Я терпела. Но это не помогло, и однажды Тимур ушёл. Рыдал, уверял, что встретил другую, но всегда останется отцом Полины. Мать, будто любившая внучку, после развода бросила:
Сделай тест, а то зря алименты платите!
Я была в шоке: думала, только я сомневаюсь. Оказалось, нет.
Ты с ума сошла? набросился Тимур. Полина моя дочь, это и слепому видно!
Свекровь не ожидала такого. Через год после развода я попала в больницу с аппендицитом и старые подозрения развеялись, когда хирургом оказался знакомый.
Простите, мы где-то встречались? спросил он.
Я энергично замотала головой. Надеялась, что он не вспомнит. Но он вспомнил на следующий день пошутил в коридоре:
Надеюсь, теперь не сбежите, как в прошлый раз?
Я покраснела, как рак. Решила поскорее уйти, но не учла одного: за эти дни Сергей успел сделать так, что мне больше не хотелось бежать.
О дочери я не говорила, лишь упомянула, что у меня есть девочка, но тему отцовства обошла.
Сергей всё понял, едва увидел Полину. Купил куклу, засыпал меня вопросами хотел вести себя правильно.
Понимаешь, говорил он, в детстве у нас с сестрой мама встретила мужчину. Она его любила, но сестра не приняла, и мама его бросила. Я не хочу так. Хочу стать для твоей дочери вторым отцом.
Эти слова потрясли меня. А когда он замолчал, глядя на Полину, стало ясно: он всё понял.
«Какая разница? думала я. Всё равно когда-то придётся сказать».
Привыкшая к семейным скандалам, я ждала обвинений. Но Сергей, оставшись наедине, крепко обнял меня и прошептал: «Какое чудо!».
Сначала Полина казалась принявшей его. Но когда я осторожно спросила, не против ли она, чтоб Сергей жил с нами, дочь заплакала:
Я думала, папа вернётся! Пусть Сергей живёт отдельно.
Я её уговорила, но Сергей был разочарован.
Она же моя дочь! Ты должна им сказать!
Тимур не выдержит. И Полина тоже. Для неё он отец, а для него она единственная дочь. Его новая, говорят, не может иметь детей. Свекровь рассказывала.
Сергей обижался, Полина закатывала истерики, а я из кожи лезла, чтобы сохранить мир. В итоге мы выработали правила: я сама вожу дочь к Тимуру, чтоб мужчины не сталкивались, оставляю Полину с Сергеем наедине пусть привыкают. Даже к 8 Марта он подготовил для неё подарок, боясь, что она ляпнет что-то лишнее.
Потом я узнала, что беременна. И ужаснулась. Боялась, что второй ребёнок будет похож на Полину, и Тимур всё поймёт; боялась, что дочь ревнует; боялась, что Сергей воспользуется моим отсутствием и всё расскажет.
Договорилась, что на роды Полину заберёт мама. Но за день до госпитализации маму увезли с желчными камнями. Отчим отказался брать третьего ребёнка, брат с женой работали. Решила оставить Полину у Тимура, но он был в командировке, а к свекрови идти не хотелось.
Неужели я не справлюсь с дочкой? обиделся Сергей.
Эти роды дались тяжело: кесарево, желтуха у сына. А дома катастрофа! Сергей уверял, что всё хорошо, но Полина со мной не разговаривала. «Сказал ей правду», подумала я.
Соседки шептали: «Придётся признаться, всё тайное становится явным». Под их напором, под влиянием гормонов, я позвонила Тимуру:
Мне нужно тебе признаться.
Что?
Я долго молчала.
Ты про Полину, да?
Что про Полину? испугалась я, хотя сама хотела всё рассказать.
Она дочь твоего любовника. Я знаю.
Он тебе сказал? остолбенела я.
Я знал давно. Когда ей был год, сделал тест. Ещё до армии врачи сказали, что детей у меня не будет. Молчал, надеялся на чудо. Потом усомнился. Мать нашептала Вот и проверил.
Но как
Я не могла поверить, что он столько лет молчал.
А что мне оставалось? резко ответил он. Девочка-то ни при чём! Даже не думай ей говорить! Я молчал не для того, чтобы ты отняла её.
Вот тебе и крест!
В день выписки я была не в себе: то на дочь смотрела, то на мужа. Оба вели себя странно: переглядывались и молчали.
Как вы без меня? нервничала я, когда сын заснул, а Полина рисовала.
Отлично! Её не надо было контролировать без тебя мы быстро договорились.
Ты ей сказал?
Нет, конечно! Ты же запретила.
Запретила. Тогда почему она такая грустная?
Сергей хитро улыбнулся.
Спроси сама.
Я зашла в комнату дочери. Она сосредоточенно что-то раскрашивала красным карандашом. На рисунке были тро
