Помню я те дни, когда в нашем московском доме уже почти не было того тепла, что было в начале нашей свадьбы.«А может, в субботу зайдём в кино?»,предложила Светлана, устраиваясь рядом с Максимом на старом диване. В последнее время мы почти не виделись, и я хотел вернуть прежнюю близость, будто бы снова стать той парой, которой была в начале пяти лет брака.
«Прости, я занят»,ответил он, не отрывая взгляда от телефона, где читались новости про повышение цен на бензин и курс рубля. «Мама просила помочь с крышей, зима уже на пороге, а у неё опять течет». Я кивнула, скрывая разочарование, хотя внутри ёкнула горькая предчувствие, которое я попытался прогнать.
В пятницу вечером я провожал Максима к маме в небольшую деревню в Подмосковье. На нём были новые брюки и рубашка, дарённая мной в его день рождения, дорогая, из магазина «Ткань и Шитье».«Ты собираешься на крышу?»,заметила я, разглядывая её.«Не испортишь же её гудроном». Он лишь бросил быстрый ответ: «Переберу в сарае, у мамы рабочая одежда», и ухватил ключи от машины. Мы прощались попривычному, но его объятие было напряжённым, будто он спешил уйти. Когда дверь закрылась, я прилегла к стене, закрыла глаза и почувствовала, что чтото изменилось.
В спальне я упала лицом в подушку, вдыхая аромат одеколона, оставшийся на наволочке. За последние два месяца Максим отдалился, стал холоднее, реже обнимал, чаще задерживался на работе. Всё указывало на измену, но я упорно отгоняла эти мысли.«Глупости»,шептала я себе, пытаясь объяснить его усталостью, осенней хандрой. Вчера он ещё говорил, что любит меня, что я лучшее, что случилось в его жизни, повторяя эти слова почти машинально. Люди меняются, я знала, но не он, не мой Максим, с которым планировали детей и старость. Я решила, что всё лишь в моём воображении.
Субботним утром я отправилась в магазин пораньше, пока в «Ашан» ещё было мало людей. Наполнила тележку мясом для жаркого, свежими овощами, дорогой рыбой тем, что мы обычно покупали только к праздникам. Дома я готовила весь день: борщ получился наваристым, как у бабушки Галины Петровны, а котлеты вышли пышными, ведь я добавила немного сливок, как учила мать. Упаковывая еду в контейнеры, я решила отвезти всё к маме, ведь она будет весь день у подруги, а Максим будет возиться с крышей.
Дорога в деревню заняла около сорока минут по шоссе, а затем несколько километров ухабистым просёлочным путём. Когда я подъехала к знакомым зелёным воротам, меня удивило отсутствие машины Максима во дворе. Крыша дома уже была новой блестящая металлочерепица, недавно установленные водостоки. Галина Петровна в старом халате скрипела в огороде, напевая себе под нос. Я тихо села в машину и уехала, не сказав ни слова, чувствуя, как в груди сжалось от боли. Он нагло соврал зачем? Ответ был ясен, но я уперлась в последнюю надежду.
Всю дорогу домой пыталась найти логическое объяснение, но новая крыша говорила сама за себя: её меняли не вчера и не позавчера. В воскресенье вечером Максим вернулся усталым, но довольным, с лёгким ароматом чужих духов. Рубашка была всё ещё чистой, лишь слегка помятой.
Ох, как был тяжёл, начал он, снимая ботинки и не глядя на меня. «К вечеру в воскресенье закончил, теперь крыша прослужит двадцать лет, мама довольна». Я кивнула, наблюдая за ним из кухни, и предложила: «Давай в следующую субботу съездим к твоей маме, хочу поговорить, давно её не видела». Он замялся, потом нехотя согласился, потирая шею, как будто нервничал: «Ну давай, хотя она будет занята вареньем и соленьем». Я улыбнулась, но внутри всё сжималось от предчувствия беды.
Всю неделю я готовилась к разговору, подбирала каждое слово. Максим вёл себя обычно, уходил на работу, возвращался вечером, но избегал смотреть мне в глаза, в постели отводил взгляд к стене.
Следующая суббота была солнечной и тёплой. Мы ехали к Галине Петровне молча, Максим нервно барабанил пальцами по рулю. Я смотрела в окно на пожелтевшие поля, пытаясь подобрать начало разговора. За обеденным столом Галина Петровна суетилась, накладывая салаты, доставала из погреба соленья. Максим сидел напряжённый, почти не ел.
Галина Петровна, начала я, как ваша новая крыша? Максим говорил, что вы её только в прошлые выходные поменяли, дорого обошлось? Тишина повисла, тяжёлая, как холодный снег. Галина Петровна растерянно посмотрела на сына, потом на меня.
Какая крыша? Мы её меняли ещё в июне, когда вы с Максимом были в отпуске, ответила она. «Помню, я звонила, спрашивала про цвет черепицы…». Максим вмешался, голос дрогнул: «Мам, ты чтото путаешь». Галина Петровна поспешно поправилась: «Ой, я всё перепутала, Светочка, я про старую крышу говорила, а он мне новую немного подлатал на прошлых выходных». Я перебила её: «Не нужно придумывать, я уже всё поняла». Я посмотрела прямо в глаза Максиму и спросила: «Ты мне изменяешь?»
Он лишь невнятно пробормотал, опустив взгляд в тарелку, сжимая кулаки под столом. Я встала, ноги едва держали меня, но я держалась прямо.
Честно говоря, я не ожидала от тебя такого. Мы были откровенны, по крайней мере мне так казалось. Если нашёл другую, надо было сказать. Я бы без скандалов разводилась. воскликнула я. Галина Петровна, вскочив, возмущалась: «Подумаешь, оступился! С кем не бывает? Мужчины такие, их надо прощать, семья важнее». Я ответила твёрдо: «Нет, такое предательство я не прощаю. Максим, оставайся с мамой, а я привезу твои вещи. Ты можешь не возвращаться».
Света, подожди! бросился за мной Максим, схватил меня за руку у калитки, развернул к себе. «Прости, это было наваждение, я не знал, что делаю! Она ничего не значит, это глупая ошибка». Я вырвала руку, глаза блестели от сдерживаемых слёз, но я не позволила себе заплакать.
Ты меня обманул и предал. Плевать мне, что это было наваждение или ретроградный Меркурий. Ты разрушил нашу семью, прощать тебя я не намерена. Живи с этим один, сказала я и направилась к автобусной остановке, не оглядываясь. Максим стоял у калитки, опустив голову, а Галина Петровна бормотала про молодость и то, что всё образуется.
Дома я методично собрала его вещи одежду, бритву, любимую кружку с Человекомпаутом, которую он привёз в первый год совместной жизни. На следующий день доставила всё к Галине Петровне, где она вновь пыталась уговаривать меня, чуть заплакав.
Светочка, подумай! Пусть Максим вернётся, поговорите спокойно. Пять лет вместе, нельзя так проткнула я, выгружая последнюю коробку. «В понедельник подаю на развод. Больше нас ничего не связывает. И не звоните мне». Максим стоял в дверях, растерянный в мятой футболке, а я ушла, закрыв за собой дверь навсегда.
Развод прошёл быстро, совместного имущества почти не было, детей тоже, слава богу. Квартира была моей до брака, так что делить нечего. Максим не сопротивлялся, лишь просил встречи через адвоката, но я отказывалась.
Через три месяца я случайно встретила Ольгу, нашу общую знакомую, в кафе рядом с офисом.
Слышала про Максима? спросила она, помешивая кофе. «Он бросил её сразу после развода, нужен был женатый мужик, адреналин, тайна Свободный ему неинтересен». Я пожала плечами, допивая зелёный чай.
Теперь это не мои проблемы, подумала я, выйдя на осеннюю улицу, где холодное солнце бросало длинные тени. Жизнь шла дальше, без лжи, без предательства и без Максима.
