Помнится, тогда, в старые добрые времена, когда в Москве ещё не было ни мобильных сетей, ни быстрых машин, Сашка спешила на работу, будто вгоняя собственный сердце в бешеный ритм. Остановившись у турникета главреда, она знала, что если не проскочит мимо, придётся писать объяснительную а ведь она только что получала звание лучшего работника месяца, и опоздание превратило бы её в позорный пример.
Пётр Михайлович, начальник отдела, обожал бумагу: объяснительные, справки, поздравительные, списки покупок всё в виде листовок, что валялись в его офисе, как снег в зимнюю стужу. Откуда в нём так выросло увлечение бюрократией, никто не мог понять.
Жена постоянно писала ему списки продуктов, которые сыпались из карманов, а коллеги присылали служебные записки всё в деле, и Пётр Михайлович улыбался от души.
Зачем вы это терпите?! воскликнула подруга Сашки, Юля. Она работала в маленьком кафе неподалёку от их общей квартиры, где они снимали комнату пополам, и полагала, что без этой работы ей не выжить. Господи! Если так дальше, то все зелёные леса сгорят! Пишите ему письмо по электронной почте так экологичнее!
Ты не понимаешь, Юлёчка, вздыхала Саша. Этот человек живёт в бумаге. Она торчит из всех карманов, осыпается со страниц записной книжки. Похоже, ему это нравится. Он в своей тарелке, как говорили. Ну и пусть! Он нам хорошо платит и не заставляет работать на субботниках весной.
Юля к этому прислушалась. Хозяин кафе каждый апрель заставлял работников красить забор и мыть стены, а от краски Юля чихала, от пыли кашляла. Поэтому отсутствие субботних работ стало тем оправданием, которое подругеначальнице так нравилось, и дальше эта тема не поднималась.
Сегодня, если Саша не проскочит мимо Петра Михайловича хотя бы на секунду, а не обгонит его, ей придётся писать объяснительную.
Что же она тогда напишет? О, там будет столько пунктов
Она проспала, потому что будильник отключился, как и всё электричество в доме. Затем, бегая с Юлей, они вытирали лужу под протекающим холодильником, схватывали холодную овсянку, сваренную с вечера, и пытались вымыться, слава богу, что из крана шла вода холодная, но всё же! После «банных» процедур последовали женские мелочи тушь, румяна, тени, помада.
Джекет Юли оказался смят, ведь ночью в холодную лужу от мороза прыгнул кот Иннокентий, укрылся, а потом, будучи потревоженным её тапком, в упор упёр в пушистый зад. Иннокентий, которому никогда не приходилось падать так низко, обиделся и убежал на балкон, где жалел себя.
А Юля искала другой жакет, потому что утюг отказывался работать
И всё это отняло уйму времени. Когда они наконец поняли, что уже поздно, Сашка, подгоняя подругу, спешно бросилась к ступенькам уходящего трамвая, толкнула себя в поток людей, когда незнакомый мужчина, будто спасая её от дверей, обнял её, но она лишь бросила на него недовольный взгляд, и рука исчезла вместе с хозяином.
К счастью, ей удалось увернуться от светофоров, не врезаться в поручни и не стать жертвой воров в такой толпе и за крокодилов можно схватиться.
Если бы её поймали за опоздание, премию отнять. А премия была уже распределена: часть на «море», другая на новую микроволновку, третья на туфли. Девчата прозвали её «резиновая премия», и Сашка её заслужила, но один проступок мог всё разрушить.
Александра (теперь её звали в старой редакции) сдерживалась, чтобы не бросаться в поток и не обгонять трамвай. Быстрее всё равно бы не получилось, но иллюзия усилий согревала её.
Вдруг перед её носом парень схватил за поручень, рукав куртки слегка приподнялся, открывая круглые наручные часы с множеством стрелок и циферблатов.
Опаздываете? спросил он с сочувствием. День сегодня шутливый
Да, ответила Санька, прижимая локтем сумку к уже вспотевшей боковой части.
Знаете, как говорят? Туда, где вас ждут, невозможно опоздать, улыбнулся он, показывая часы.
Саша удивлённо уставилась на часы, а глаза сами возвращались к циферблату.
Меня зовут Коля, представился молодой человек, сделав паузу, а затем спросил:
А вас?
Ольга Фёдоровна, ответила женщина в лёгком плаще и кружевных перчатках, от неё пахло туалетной водой, а губы были яркокрасные, будто их раскрасила свёкла. Она оттолкнула Колю своим большим бюстом, случайно коснувшись его рукава.
Простите! пробормотала Ольга. Сегодня штормит!
И Сашка поняла, кто это. Жена босса. Никогда её не видели, даже фотографий в кабинете Петра Михайловича не было, но её голос слышали по громкой связи все.
Я видела вашу газету утром, Пётр! Это никуда не годится! Сюжет про мамонтов уже устарел, вы не понимаете?! При мне ктото бросил газету в урну, а один бездомный
Она продолжала, не стесняясь, а подчинённый, ставший невольным свидетелем этой «порки», исчез в темноте предбанника.
Ну что? спросили сотрудники.
Всё распирает. Твои мамонты, Серый, тете Оле не понравились! прокомментировал репортёр. А моя выставка фарфора растопила сердце этой крокодилицы!
Серый получил по носу щёкл, а потом раздался грохот: Пётр Михайлович потребовал всех в конференцзал.
Ольга Фёдоровна никогда не появлялась в редакции, но её дух вился в воздухе, как дым от самовара.
Кто она такая, чтобы критиковать нашего Петра?! возмущались буфетчицы. Бедный! Он в печенье забивается, чайку попивает, а она уже звонит, допрашивает, что и как! Мегера!..
Мегера, сама как быстрая лошадь, протолкнулась к дверям, сдернула оттуда ребят, уткнувшихся в смартфоны, села рядом с Пётром Михайловичем.
Извините, простите, мы просто пробовал оправдаться Пётр, держась за портфель.
«Как школьник!» подумала Саша, впервые увидев «мегеру» в живую. Девушки завидовали бы ей.
Да чего ты мямлишь? Давай сюда свой портфель! схватила Ольга, заперев в сумку руку. А где ключи? Петя, где ключи? Ты опять будешь сидеть под дверью, пока я хожу с Симкой по ГУМу? Ты с ума сошёл!
Саша и парень с часами наблюдали, как Пётр краснел от стыда или смущения.
Лёля, ничего. Не волнуйтесь, вы идёте, а я Я к маме зайду, пробормотал он.
Какая мама, Пётр?! Мы ходим к маме каждую третью субботу. Сейчас третья суббота? строго спросила жена.
Сегодня среда, подсказал Николай.
А вас, молодой человек, вообще не спрашивают! рычала Ольга Фёдоровна.
Коля вздохнул и пожал плечами.
Забавные они, да? прошептал он Саше. Не знаю, как вас зовут
Трамвай зазвенел, дернулся. Коля толкнул её щёку своей небритой, шершавой щекой.
Да вы что?! зашипела Александра.
Прошу прощения. Штормит, как правильно заметили некоторые скосил глаза Ольгу. И за щетину простите, два дня дежурил, не успел побриться.
Только тут Сашка заметила, как у парня усталый, серозеленый вид.
Вам бы поспать, сочувственно кивнула она.
Не то слово! Сейчас схожу к друзьям, выгуляю собаку, потом домой Спасибо за заботу, улыбнулся Николай.
Тем временем Ольга, как старуха из сказки о золотой рыбке, разбрасывала бумаги.
Запоминай, Пётр: список химчистки, адрес массажиста, заказ. Всё в кармане. Ты помнишь, что в воскресенье едем к сестре? кивнул Пётр. Хорошо! Дальше
Она перебирала листы, а Пётр, кивнув, встретил взгляд Саши, где читалась обречённость и прошение не разглашать эту унизительную сцену.
Теперь у неё с боссом была тайна на двоих.
Зачем Пётр с ней жил, терпел контроль, деспотизм? Она «сделала» его, выведя из простого журналиста в главного редактора, постепенно, замечая талант ещё в институте, затем через отца, дядю, знакомых подталкивая. Ольга никогда не работала в редакции, а лишь координировала телефонные разговоры, встречи в кафе, контролировала жизнь семьи.
Ведь именно она, Лёля, семь лет назад позвонила Фимочке, и тот протолкнул Петра к текущей должности. Фимочка был «шишкой» в газетном мире и безответно влюблён в энергичную Ольгу, которой он умело пользовался.
Фима, устрой это! Петя уже не ребёнок, всё замахивает. Найди ему место! кокетливо смеялась Оля.
Фимочка позвонил в редакцию «Чистый лист», где уже ушёл на пенсию главред, а секретарь напечатала приказ о назначении.
Ольга Фёдоровна была довольна, хотя в ресторан не пошла, ссылаясь на мигрень. Пётр стал главным редактором, вошёл в новый дубовый кабинет и запаниковал.
Оля, я не справлюсь! прошептал он, потом замолчал, когда принесли чай и булочки.
Оля осмотрела официантку, хмыкнула, похлопала Петра по плечу и уверенно сказала:
Ничего, Петя! Не боги горшки обжигают. Сдюжим!
И сдюжила. Она была серым кардиналом: Пётр позванивал ей, спрашивая, какие статьи брать, а какие откладывать, не потому что сам не знал, а потому что уважал жену. Оля часто лежала в больнице с гастритом, но в паузах между приступами управляла маленьким «государством» «Чистый лист».
Статья о мамонтах от журналиста Серого попала вместо заметки о лампочках дневного света, которую Пётр считал скучной. Серый, уверяя, что «мамонты всё», звонил Пете, но она не брала трубку, занятая покупками в ГУМе.
«Мамонты» вышли на первую страницу, «теснённые» в Ольгу Фёдоровну, и ей это не понравилось. По её просьбе администратор открыл доступ к базе прихода и ухода сотрудников, и она отчитывала мужа за каждую минуту опоздания.
Оля, была ситуация Мы все люди! оправдывал Пётр коллег.
Ах так? Тогда я ухожу. Если ты их защищаешь, а меня держишь за дурочку, всё! закричала она, бросив трубку.
Пётр, нервничая, бросался в столовую, глотая запрещённые у Ольги пирожки, пил чай без сахара, вызывал объяснительные, а потом читает их вслух жене, приукрашивая, а та смягчалась и отказывалась коголибо увольнять.
Он мог бы уйти, но уже не знал, как жить без её указаний. Он любил её, и в этом была его сила.
Пётр, а не ваша ли журналистка стоит? спросила Ольга, глядя на Сашу, получившую премию.
Саша сначала испугалась, потом обиделась.
Где? Оля, ты ошиблась! Саша давно мечтала о работе! отмахнулся Пётр. Оля, дай портфель, пожалуйста.
Оля бросилась собирать разбросанные листы, Коля толкнул Сашку к дверям. Она кивнула в благодарность.
Вот это женщина! Вот это бульдозер! восхитился Николай, помогая Саше выйти из трамвая, потом поднимая Петра Михайловича и посылая Ольге воздушный поцелуй.
Ольга грозно указала пальцем, отвернувшись.
Ну, мне туда, кивнул парень, указывая на высотку.
А мне туда, пожала плечами Саша, показывая переулок.
Пётр топтался, не зная, попрощаться ли или уйти.
Пока! До свидания! улыбнулся Николай, провожая их. Вот это женщина вот это бульдозер
Не обижайтесь, Саша. Пусть всё, что вы видели, останется между нами, хорошо? Не судите, не осмевайте. Все живут, как умеют тихо сказал Пётр за её спиной. Без Ольги я бы был никем.
Александра хотела возразить, что она сделала его «ником», но остановилась, встретив грустный взгляд.
Я могила, Пётр. Пойдём! Можно я войду в офис первым? Или, может, через черный ход? запнулась она.
Идите спокойно, я скажу Лёше, он поправит ваше время. Услуга за услугу. Мы часто ездим на такси, но водитель Ольги заболел, и она расстроилась, а вы на трамвае
Саша рассказала про отключение электричества, смятый жакет Юли, кота Иннокентия и как они вытирали лужу под холодильником.
Главред слушал, улыбался, вспоминая юный смех, котов и лёгкость. Пётр в детстве любил котов, но Оля их терпеть не могла, запретив их.
Иннокентия ругать не стоит. Он от безысходности сделал то, что сделал вздохнул Пётр.
Ой, кто его ругает? Он наш любимец! согласилась Оля. Был случай
Саша продолжала, Пётр облегчённо дышал, плечи распрямлялись, лицо розовело, захотелось выпить кофе.
Он купил ей чашку кофе и булочки. Тут позвонила жена, интересовалась, чем он занимается в кафе, получив сообщение о его мелких тратах. Он выключил телефон, пряча его в карман.
Вот так. Идите вперёд, я следом, сказал Пётр. Хорошего дня!
Он долго брёл по улицам, пришёл на работу только к обеду. Не развИ, улыбнувшись судьбе, Саша шагнула прочь, зная, что отголоски тех дней будут жить в её памяти, как тихий шёпот старой Москвы.
