Её звали Алёна, она была его бывшей коллегой. За несколько часов до праздничного ужина муж позвонил и сказал: «Нам нужно поговорить».
Она звалась Светланой, и когда-то они работали вместе. Перед торжественным ужином раздался звонок, и его голос прозвучал холодно: «Нам надо поговорить».
Ольга стояла на кухне своей московской квартиры, аккуратно раскладывая салфетки на столе, приготовленном к празднику. Сегодня исполнялось десять лет её брака с Дмитрием, и она хотела, чтобы всё было идеально: свечи, его любимое вино, аромат жареной рыбы, наполнявший дом. Но за несколько часов до прихода гостей зазвонил телефон. На экране имя мужа. «Ольга, нам надо поговорить», произнёс он отстранённо. Сердце её сжалось, будто предчувствуя неизбежное. Она ещё не знала, что этот звонок перевернёт её жизнь, но уже чувствовала, как рушится всё, что строилось годами.
Дмитрий был её опорой, её большой любовью, тем, с кем она делила мечты и невзгоды. Они познакомились в университете, рано поженились, вместе растили дочь, Настю. Ольга доверяла ему слепо, даже когда он задерживался на работе или уезжал в командировки. Она гордилась его успехами Дмитрий стал начальником отдела в крупной фирме, его обаяние открывало любые двери. Но сейчас, с телефоном в руке, она вспоминала детали, на которые закрывала глаза: его рассеянный взгляд, короткие ответы, странные звонки, которые он быстро обрывал. Имя «Светлана» всплыло в памяти, как тень, которую она отказывалась замечать.
Светлана работала с ним два года назад. Ольга видела её на корпоративе высокая, с уверенной улыбкой, взгляд, задерживающийся на Дмитрии слишком долго. Тогда она отмахнулась от ревности: «Просто коллега, ничего страшного». Дмитрий даже говорил, что Светлана уволилась и уехала в другой город. Но сейчас, слыша его неуверенное дыхание в трубке, Ольга поняла: Светлана никуда не уезжала. «Я не хотел, чтобы всё вышло так» начал он, и каждое слово било, как молот. Он признался, что встречается со Светланой уже год, что она вернулась в Москву, что он «запутался». Ольга молчала, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
Она не помнила, как положила трубку. Не помнила, как выключила духовку, убрала свечи, зажжённые утром с такой надеждой. Мысли кружились: «Как он мог? Десять лет, Настя, наш дом и всё ради неё?» Сидя на диване, с их свадебной фотографией в руках, она пыталась понять, когда её жизнь превратилась в ложь. Она вспоминала, как Дмитрий обнял её на прошлой неделе, как обещал свозить Настю в Подмосковье. А в это время он был с другой. Предательство жгло, но хуже всего была мысль: она ничего не замечала, потому что верила ему. Она так любила, что ослепла.
Когда Дмитрий вернулся, Ольга встретила его тяжёлым молчанием. Гости не пришли она отменила ужин, не в силах притворяться. Он выглядел виноватым, но не сломленным. «Я не хотел причинять тебе боль, Ольга. Но со Светланой всё по-другому». Эти слова добили её. Она не кричала, не плакала просто смотрела на него, как на чужого. «Уходи». Голос прозвучал твёрже, чем она ожидала. Дмитрий кивнул, взял сумку и ушёл, оставив её одну в квартире, где ещё пахло праздником, который так и не состоялся.
Прошёл месяц. Ольга пыталась жить ради Насти, которая не знала всей правды. Она улыбалась дочери, готовила ей завтраки, но ночами рыдала, спрашивая себя: «Почему я была недостаточно хороша?» Подруги поддерживали, но их слова не лечили. Она узнала, что Дмитрий и Светлана теперь живут вместе новая боль. И всё же в глубине души рождалось что-то новое сила. Она не сломалась. Она отменила ужин, но не свою жизнь.
Теперь Ольга смотрит в будущее с осторожной надеждой. Она записалась на курсы дизайна давнюю мечту, проводит больше времени с Настей, учится любить себя. Дмитрий иногда звонит, просит прощения, но она не готова его слушать. Светлана, чьё имя когда-то было лишь тенью, больше не имеет над ней власти. Ольга теперь знает: её жизнь не он и не их брак. Её жизнь это она сама. И тот юбилей, который должен был стать праздником, стал первой главой новой истории. Истории, в которой она больше не будет жить чужими обещаниями.
Я поняла, что нельзя гасить свой свет ради того, кто не умеет его видеть.
