Галина Петровна так рванулась за конвертом, что все вздрогнули, а ложки звякнули о тарелки. Её ярко-красные ногти впились в бумагу, будто хотели её разорвать. Но нотариус твёрдо положил ладонь на её руку.
Извините, сударыня, холодно произнёс он. Это не ваше.
Гостиная тут же затихла. Слышался лишь тиканье часов да детский гомон за окном. Олег сгорбился на стуле, словно пытаясь стать невидимым, а его новая жена смотрела с напряжённым любопытством, не осознавая всей серьёзности момента.
Я же осталась неподвижной. Десять лет назад я бы дрожала, умоляла не унижать меня. Но теперь я знала у них больше нет надо мной власти.
Нотариус вскрыл конверт и достал несколько листов. На первом красовалась подпись моего свёкра, Василия Ивановича. Голос юриста прозвучал резко:
Завещание составлено за три месяца до смерти. Единственная наследница Марина Владимировна.
Родня зашумела. Тётки переглянулись, дяди закашляли, а один ребёнок вдруг засмеялся ему было невдомёк.
Это невозможно! выкрикнула Галина Петровна. Ложь! Он никогда бы так не поступил!
Всё чётко изложено, продолжил нотариус. «Всё своё имущество, включая дом и землю, завещаю бывшей жене моего сына, которую изгнали из семьи против её воли». Даже объяснение приложено.
Олег крякнул. Его новая жена брезгливо отодвинулась, будто он вдруг стал ей чужим.
Я глубоко вдохнула. О завещании я знала заранее, но услышать это вслух, при всех, совсем другое дело.
Так вот оно что прошипела свекровь. Он тебя всегда жалел! И теперь ты хочешь отобрать у нас дом?
Я поднялась. Мой голос звучал спокойно, но твёрдо, как сталь:
Я ничего не отбираю. Вы отняли у меня десять лет, когда выгнали. Но ваш муж всё видел. И решил иначе.
Как ты смеешь! завопила она. Ты никто!
Теперь я хозяйка этого дома, твёрдо ответила я.
В комнате снова повисла тишина. Все взгляды устремились на меня.
Но после паузы продолжила я, выгонять вас я не стану. У меня есть свой дом, своё дело. Мне нужно лишь одно: справедливость.
Олег вскинул голову, поражённый:
Значит мы можем остаться?
Можете, кивнула я. Но дом юридически мой. А это значит, что унижать меня вы больше не вправе.
Галина Петровна выглядела сломленной. Её голос стал едва слышным:
Ты хочешь нас уничтожить
Я прямо посмотрела ей в глаза:
Нет. Я хочу, чтобы ты почувствовала, каково это зависеть от чужой доброты.
Нотариус захлопнул папку и поднялся.
Все документы в порядке. С этого дня официальная владелица Марина Владимировна.
Я коротко кивнула и вышла на крыльцо. На улице было свежо, солнце клонилось за старую грушу. Я шла к калитке лёгкой походкой, будто парила.
Пса Рекса давно не было в живых, но мне чудился его тихий скулёж, как когда-то, когда он провожал меня. Только теперь он сопровождал не изгнанницу, а победительницу.
Я улыбнулась и пошла дальше. Потому что больше никто не мог назвать меня «никем». Я была собой. И этого хватило, чтобы вернуть себе достоинство и жизнь.
