**Там, где не светит солнце**
В самую лютую зиму, в замерзшем и голодном сердце гетто в Воронеже, молодая еврейская мать приняла решение, которое навсегда изменит судьбу её сына. Голод был постоянным. Улицы пахли болезнью и страхом. Департации приходили точно по графику каждый поезд, билет в один конец. Стены смыкались.
И всё же в этой удушающей тьме она нашла последнюю щель выход, не для себя, а для своего новорождённого сына.
### I. Холод и страх
Ветер резал, как нож, а снег укрывал белым саваном руины и тела. Анна смотрела в разбитое окно своей комнаты, прижимая к груди младенца. Малыш, Гриша, был всего несколько месяцев от роду, но уже научился не плакать. В гетто крик мог означать смерть.
Анна вспоминала лучшие времена: смех родителей, запах свежего хлеба, субботние песни. Всё это исчезло, растворилось в голоде, болезнях и вечном страхе перед сапогами, грохочущими по ночам.
Слухи передавались шёпотом: новая облава, новый список имён. Никто не знал, когда придёт его черёд. Анна потеряла мужа, Даниила, несколько месяцев назад. Его увезли в одной из первых депортаций. С тех пор она жила только ради Гриши.
Гетто было ловушкой. Стены, сначала возведённые для «защиты», теперь стали решёткой. С каждым днём хлеба становилось меньше, вода грязнее, надежда призрачнее. Анна делила комнату с тремя другими женщинами и их детьми. Все знали, что конец близок.
Однажды ночью, когда мороз сковал стёкла льдом, Анна услышала шёпот в темноте. Это была её соседка, Мария, с впалыми от слёз глазами.
Есть русские мужики, прошептала она. Работают в канализационных туннелях. Выводят людей за деньги.
Анна почувствовала одновременно надежду и ужас. Возможно ли это? А если ловушка? Но терять ей было нечего. На следующий день она разыскала тех, о ком говорила Мария.
### II. Сделка
Встреча состоялась в сыром подвале под сапожной мастерской. Там, среди запаха кожи и сырости, Анна познакомилась с Иваном и Павлом суровыми работниками канализации, их лица были изрезаны трудом и виной.
Мы не можем вывести всех, предупредил Иван хриплым голосом. Патрули. Повсюду глаза.
Только моего сына, прошептала Анна. Я не прошу ничего для себя. Только спасите его.
Павел посмотрел на неё с жалостью.
Младенца? Риск огромный.
Я знаю. Но если он останется, умрёт.
Иван кивнул. Они помогали и раньше, но никогда не выводили такого маленького ребёнка. Договорились: ночью, во время смены патруля, Анна принесёт Гришу к условленному месту. Его спустят в канализацию, спрятанным в металлическом ведре, укутанным в одеяло.
Анна вернулась в гетто с каменным сердцем. В ту ночь она не спала. Смотрела на сына, такого хрупкого, и плакала беззвучно. Сможет ли она отпустить его?
### III. Прощание
Выбранная ночь пришла с морозом, от которого трескался камень. Анна завернула Гришу в свой самый тёплый платок последнее, что осталось от матери, и поцеловала его в лоб.
Расти там, где я не смогу, прошептала она, и голос её дрогнул.
Она шла по пустым улицам, прячась от теней и солдат. Иван и Павел уже ждали её у люка. Без слов Иван поднял крышку. Вонь была невыносимой, но Анна не дрогнула.
Она положила Гришу в ведро, убедившись, что он плотно укутан. Руки её дрожали не от холода, а от тяжести того, что она собиралась сделать. Наклонилась, прижалась губами к уху сына.
Я люблю тебя. Не забывай.
Павел медленно опустил ведро в темноту. Анна задержала дыхание, пока оно не исчезло. Она не плакала. Не могла. Если заплачет не уйдёт.
Она не последовала за сыном. Не могла. Осталась, приняв свою судьбу, но зная, что у Гриши теперь есть шанс.
### IV. Под землёй
Ведро опускалось в чёрную бездну. Гриша не плакал, будто чувствовал, как важен этот момент. Павел принял его крепкими руками, прижал к груди, защищая от холода и страха.
Канализационные туннели были лабиринтом теней и вони. Павел шёл на ощупь, ведомый лишь памятью и инстинктом. Каждый шаг риск: немецкие патрули, предатели, опасность заблудиться навсегда.
Иван догнал их дальше. Вме
