**Мать и герой**
Елена с тяжёлым пакетом медленно поднималась по лестнице на третий этаж, подсчитывая ступеньки. Так же они делали с сыном, возвращаясь из детского сада. Артём старательно повторял за ней, а через пару месяцев уже бойко выкрикивал цифры сам. «Как быстро летит время… Господи, только бы вернулся, только бы был жив…» — мысленно шептала она, словно молитву.
Наверху хлопнула дверь, вниз побежала дробь быстрых шагов. Елена отступила к стене на площадке.
— Здравствуйте! — весело бросила четырнадцатилетняя соседка Наташа.
— Наташа, стой! Шапку забыла! — донёсся сверху голос матери.
Девочка нехотя вернулась.
— Тепло же… Вечно у неё этот головной убор, — проворчала она себе под нос.
Мать сбежала вниз, сунула дочке вязаную шапочку.
— К вечеру похолодает. После танцев сразу домой, поняла?
— Ладно. — Наташа взяла шапку и рванула вниз.
— Не «ладно», а надень сейчас же! — крикнула ей вдогонку мать.
— Здравствуй, Елена. С работы? Вот неугомонная, всё норовит без шапки щеголять, а потом сопли по колено, — вздохнула соседка.
Они вместе продолжили подъём. Елена снова начала считать ступеньки, но та перебила её.
— Как сын? Пишет?
— Нет, — тихо ответила Елена.
— Всё так: растишь, растишь, а потом — раз, и уходят. А нам только и остаётся — ждать да переживать. За сына страшно, а за дочь и того хуже: убежит — и гадай, где она и с кем. А у моей-то одна мысль — эти танцы…
Елена остановилась у своей двери, пока копала ключи в кармане, соседка скрылась за своей. В прихожей её взгляд машинально скользнул по вешалке. Каждый день она заглядывала туда с тайной надеждой. Но висела лишь её лёгкая куртка.
Пакет на тумбочке, пальто на крючок. Раньше Артём выскакивал встречать, тут же выкладывал новости.
— Подожди, дай раздеться, — устало просила она. — Пакет не трогай, тяжёлый.
Потом он подрос, и уже она звала его, просила отнести покупки на кухню, спрашивала про школу.
— Всё нормально, — отмахивался он, исчезая в своей комнате.
Потом институт, редкие встречи. Возвращаясь с работы, она всё чаще заставала квартиру пустой.
«Может, кота завести? Хоть кто-то будет встречать…» — подумала Елена, но тут же отогнала эту мысль. Перекусив на скорую руку, она включала телевизор, вглядываясь в экран.
Мужчины в камуфляже, лица наполовину скрыты. Глаза разные, но взгляд один — усталый, спокойный, с надеждой. Может, среди них он? Она верила: узнает сразу…
***
Четыре месяца назад
— Артём, ты дома? — крикнула она, переступая порог.
— Дома. — Он неспешно вышел из комнаты.
— Что так рано? — Елена прошла на кухню, он потопал следом. — Голодный? — Она стала раскладывать продукты, Артём сел за стол.
— Что молчишь? Что-то случилось? — Она замерла с пачкой творога в руках.
— Здоров как бык. Всё в порядке, мам.
Но его озабоченный вид не обманул её. Она убрала творог, свернула пакет.
— Завтра сырники сделаю, — сказала, пристально глядя на него.
— Садись. — Он кивнул на стул.
Сердце сжалось.
— Ты меня пугаешь. Что стряслось-то? Жениться собрался?
— Мам, я ухожу. На СВО.
— К-как? — голос дрогнул. — Ты же не служил…
— Обучение пройду сначала.
— Нет! — Она замотала головой. — Ты только институт окончил, работу нашёл… А я? Ты подумал обо мне? У меня ведь… Ты не можешь так! Почему?
— Война, мам. Я не могу в стороне оставаться. Здоров, силён, образование подходящее.
— Ты не мужик ещё, ты мальчик! Тебе двадцать три…
Он посмотрел на неё твёрдо, и она замолчала. Слёзы подступили, его лицо расплылось. Она быстро смахнула их.
— Когда? — голос дрогнул.
— Завтра. Мам, прости, но я не могу…
Она вскочила, обняла его.
— Не пущу…
— Я уже решил. — Он осторожно отстранил её руки.
Потом долгий разговор. Он пытался объяснить.
— Помнишь, я спрашивал про отца?
— Лет пять тебе было, — кивнула она.
— И что ты ответила?
Она покачала головой.
— Ты сказала, что он был военным, героем, погиб в операции.
Конечно, она помнила. А что ещё могла сказать? Что влюбилась, потеряла голову, а когда сообщила о беременности, он испугался, уговаривал сделать аборт. Студенты, не время…
Она тянула, не решалась. Потом призналась матери. Та кричала, плакала, но не дала избавиться от ребёнка. За это Елена была благодарна.
Сергей сказал: раз решила сама, пусть и живёт сама. Не готов к семье. Они расстались. Она взяла академический, родила. Мама работала, помочь не могла.
Сколько слёз, ссор, упрёков… Потом как-то наладилось.
Как сказать сыну, что его отец оказался трусом? Бросил их, даже не взглянул на ребёнка? Не могла. Выдумала сказку про героя, чтобы ему не было стыдно.
Думала: вырастет — сама расскажет правду. Но он поверил. В школе писал сочинения об отце-герое. Операция — тайна, подробностей не требовалось.
Разве она могла знать, что начнётся СВО?
Тогда, в ночь перед отъездом, Артём не говорил высоких слов. Спросил:
— Это правда? Про отца?
Она замерла. Не могла сказать правду сейчас.
— Да, — ответила. — Ты можешь им гордиться.
Он, кажется, облегчённо выдохнул.
***
Дни тянулись. Потом звонок: жив, скоро вернётся.
— Когда? — только и смогла спросить она.
— Скоро, мам.
Она вымыла квартиру, купила еды. Но звонок всё равно застал врасплох.
Открыла — и не узнала сына. Он изменился, повзрослел. Она бросилась обнимать. Кто-то стоял за его спиной, но слёзы мешали разглядеть.
Отошла, вытерла глаза — и увиделаИ когда дверь закрылась за ними, Елена вдруг поняла, что впервые за долгие годы не чувствует боли — только тихую надежду на то, что теперь всё будет по-другому.
