Свекровь роднее родной матери: горький урок моей судьбы
История о том, как одна женщина подарила мне материнскую любовь, а другая осталась лишь записью в свидетельстве о рождении.
Моя родная мать всегда ставила на первое место свои капризы, своё спокойствие, свои интересы. Я же была для неё чем-то вроде обязательной обузы — незаметной, но обременяющей. Теперь она в ярости, что я не прыгаю по её первому зову, что у меня теплее отношения с «чужой тёткой» (как она выражается), чем с той, что меня родила. Но это её выбор.
С детства я усвоила простое правило: не мешать. Это обеспечивало тишину в доме и отсутствие слёз. Она жила в своём мире — сериалы, подружки, вечное недовольство. Проверка уроков заканчивалась подзатыльником, а попытка поговорить — криком:
«Да когда же у меня будет покой?! Хоть телевизор посмотреть без твоего нытья!»
Ни одного утренника она не посетила. Ни одно родительское собрание не обошлось без её жалоб. Меня выручала бабушка, а даже отчим — посторонний человек — проявлял больше заботы. Он помогал с уроками, водил меня в библиотеку, искренне спрашивал, как дела. Я его обожала. И когда он ушёл, плакала сильнее, чем мать. Её, кажется, это даже не задело.
Потом мы окончательно стали чужими. Я — сама по себе, она — в своём мире. Да, кормила, одевала. Но ни разу не обняла, не спросила, как я, не выслушала. Я могла сломаться, но, видимо, судьба меня берегла.
После школы мать отказалась платить за институт: «Хочешь — крутись сама». Я крутилась — мыла полы, развозила документы, не роптала. В одной конторе встретила Артёма — моего будущего мужа. Сыграли скромную свадьбу и поселились у его родителей.
Тогда всё изменилось.
Его мать, Валентина Степановна, оказалась не просто доброй. Она стала мне настоящей матерью. Без криков, без упрёков, без фальши. Слушала, поддерживала, советовала, когда просила. Не лезла в душу, но всегда была рядом.
Впервые в жизни я почувствовала: вот оно — тепло. Вот они — родные. Мне не надо было прятаться или оправдываться. И однажды я сама назвала её «мамой» — само собой вырвалось.
Родной звонила раз в месяц — чтоб не говорила, что забыли. Но каждый разговор заканчивался на «ты неблагодарная, кинула старую мать». Я вешала трубку, сжимая кулаки.
«Да она просто завидует, — успокаивала Валентина Степановна. — У тебя своя жизнь. А твоя мать так и не поняла, что дети — не собственность».
За десять лет брака родились двое детей. Теперь у нас своя квартира, а свёкры перебрались в Подмосковье. Дети обожают гостить у них. А вот к моей матери ехать отказываются. И мы с мужем заглядываем лишь на Новый год — по обязанности, не от души.
Она злится. Кричит. Обвиняет в предательстве. Но я знаю: мама — не та, что родила, а та, что отдала сердце. Валентина Степановна отдала своё. Она радуется моим победам, принимает ошибки, не бросает в беде.
Я не мщу родной матери. Нет. Помогаю деньгами, лекарствами, оплачиваю квартиру. Но дверь в мою душу для неё закрыта. Слишком много ран. Слишком много холодности, которую она называла «закалкой характера».
Пусть осудят. Но правда в том, что семью не выбирают — её создают. И моя свекровь стала мне роднее крови.
