Горький праздник: драма Татьяны
Татьяна сидела на кухне, в который раз перебирая купюры. Кошелёк почти опустел, а до получки ещё далеко.
– Туго, – вздохнула она. – Но что поделать? Зарплата – копейки…
Нужно было заплатить за квартиру, купить еды, да где взять? Татьяна брела по магазину в старом районе города Дубовка, морщась от цен, будто выросших за ночь. В итоге смогла взять только молоко, хлеб да вермишель. Масло не по карману, но маргарин – ещё куда ни шло. Кофе, чай, сладости, любимый сыр – всё это так и осталось на полках.
Оставалось одно – идти к бывшей свекрови за картошкой. А там её ждало неизбежное:
– А я тебе говорила! – снова скажет Агафья Тихоновна.
Свекровь была строгой, но мудрой. Ей шёл восьмой десяток, и она всегда оказывалась права. Если бы Татьяна послушала её раньше, может, сейчас не копала бы в кошельке с тоской. Жила бы, как люди. А то и лучше! Но что случилось – не вернёшь.
Два года назад муж, Виктор, ушёл. И не просто так – в её же день рождения. Татьяна весь день стряпала, накрыла стол. Виктор сел, наелся и вдруг бросает:
– Всё, Тань. Хватит. Ухожу.
Она застыла, не веря ушам. А он продолжил, зло так:
– Тебе сколько – сорок два? А мне под пятьдесят. У других внуки бегают, а у нас что? Ты и родить-то не смогла!
– Что ты мелешь? – Татьяна аж задохнулась. – Какие дети? Ты даже кота не кормишь! Я по дому тихо хожу, а ты орёшь – шумишь! Да я, может, и не хотела от тебя рожать!
Откуда взялась такая дерзость? Виктор, будто ждал, вскочил, стул отшвырнул и на прощанье бросил:
– Поживу отдельно. Даю время найти жильё. Квартира-то моя!
Дверь захлопнулась, оставив мёртвую тишину. Татьяна сидела, не зная, куда деваться, а внутри росла пустота.
Позже ей рассказали, что Виктор «женился» на молодой продавщице из обувного. Шептались, как он бегал к ней с цветами. А цветы те были с их дачи – георгины, что Татьяна годами растила: алые, белые, пурпурные. Он выдрал их с корнем, не глядя.
Татьяне девушку даже жаль. Думает, счастье поймала? Виктор на букет поскупился – на платье тем более пожалеет. Хотя, глядя на его новую – статную, крепкую, – ясно: ей не нужна жалость. Виктор явно искал, кто ему «полдюжины ребятишек надует». Что ж, пусть пробует.
Знала ли свекровь о романе сына? При Татьяне ругала Виктора, но и ей доставалось:
– А я тебе что двадцать лет твердила? Вечно в рванье ходишь! Сколько я тебе хороших вещей дарила? Где они? Вот теперь сиди одна!
Татьяна помнила те «подарки» – мешковатые халаты в ромашку. Будь Виктору показать – сбежал бы раньше.
Начался дележ. Виктор твердил: «Всё моё!» Но суд разделил пополам. Татьяне досталась дача, ему – квартира. Тут ввязалась Агафья Тихоновна, жившая на даче и сдававшая свою квартиру:
– А меня спросите? Татьяна сюда мужиков таскать начнёт, а я куда?
– К себе, мать, – огрызнулся Виктор.
– Ах ты! А твоя-то как на работу ездить станет?
В итоге Агафья осталась на даче, квартиру отдала сыну, а Татьяна сохранила их с Виктором жильё. Но облегчение длилось недолго – суд поделил и долги. Теперь Татьяна платила половину его кредита.
Вот и шла она на остановку. Автобусы в Дубовке ходили редко – раз в три дня. Народ на машинах, а в транспорте – старушки, знающие друг друга всю жизнь. Трещали о пенсиях, ценах, новостях. Татьяна молчала, глядя в окно. Ехать выпрашивать картошку на своей же даче – унижение.
Каждую грядку она копала, полола, радовалась всходам. Дом утопал в цветах, деревья побелены. Внутри – чистота, цветные занавески, кровать под лоскутным одеялом, стол с резными стульями. Ни хлама, ни рваной мебели – простор да свет.
Не зря пять лет назад Агафья Тихоновна перебралась туда. Хитрая – себе хуже не пожелает. Развод разводом, а урожай сажать надо. Татьяна вкалывала до седьмого пота. Картошку в квартире не сохранишь – вот и ездила каждую неделю, хоть какая-то прибавка к жалкой зарплате.
Свекровь стояла над душой, но чай ставила, кормила, укладывала спать, не замолкая:
– А я тебе говорила, Тань! Нельзя так! У Виктора с этой… уж прости, ребёнок уже, а ты всё мечешься! Работу сменила? Что в библиотеке сидишь? На какую пенсию рассчитываешь?
Татьяна злилась, но знала: свекровь права. Библиотекарь – не дело для одинокой. Куда податься? В офис в её годы не возьмут. В магазин – ноги отвалятся.
Автобус привёз одну Татьяну. Она глянула на озеро, дачи, стадо коров. Здесь дышалось вольготно.
Во дворе кипела работа.
– Неужели колодец копают? – удивилась Татьяна. – Откуда деньги? Виктор дал?
Открыла калитку. Свекровь, разгорячённая, командовала:
– Не зевай! Мужиков кормить надо!
– Колодец? – спросила Татьяна.
– В-а-ам! – протянула свекровь. – Вам! Довольна? Надоело воду таскать! Небось, думала, я зря копила?
Пришлось остаться. Хотела сказать, что кормить рабочих необязательно, но спорить со свекровью – как с бурей. Мужики оказались смирные – поедят да назад.
Бригадир, Николай Петрович, крепкий, с ласковым взглядом, поглядывал на Татьяну. Она краснела, будто девчонка.
– Чего рот разинула? – шипела свекровь. – Мужик хоть куда! Я б сама за него пошла. Бери, пока дают! Разведённый, про тебя спрашивал. Я сказала – дочь. Ну а что? Моя дочь может– Ну что, доченька, – сказала Агафья Тихоновна, разминая тесто, – видно, судьба у тебя всё-таки на лад идёт.
