Я стою на кухне, разглядываю этот разгром и не понимаю, как так вышло. Вчера был мой день рождения, и я решила позвать родителей своего мужа — свежеиспечённого, можно сказать.
Мы с Артёмом расписались всего два месяца назад — без помпы, просто пришли в ЗАГС вдвоём. Даже родителей не позвали. Теперь живём в моей съёмной квартире, но вчерашний вечер… это было непередаваемо.
Честно, я нервничала перед визитом свекра и свекрови. Люди они хоть и простые, но с норовом. Свекровь, Валентина Степановна, любит держать всё под контролем, а свёкор, Василий Фёдорович, молчалив, но если уж встрянет — так метко. Я старалась: накрыла стол, купила продукты, торт испекла сама, хоть обычно у меня выпечка — хоть в мусорное ведро. Артём успокаивал, мол, его родители непривередливые, но мне-то хотелось выглядеть достойно. Всё-таки первый официальный визит в нашем доме!
Гости пришли ровно в срок, не с пустыми руками. Валентина Степановна вручила огромный букет гладиолусов и коробку, завёрнутую в золотую бумагу. Василий Фёдорович протянул бутылку домашней наливки — сам, говорит, настаивал. Селись за стол, сначала всё шло гладко. Я приготовила оливье, запечённую утку, картошку с лисичками. Артём хвалил, свекры поддакивали, даже комплименты отпускали. А потом пошло по накатанной.
Валентина Степановна, как оказалось, умеет задавать вопросы, от которых стынет кровь. Вдруг заявляет: «Когда детей-то ждать будем, Ольга?» Я чуть вином не поперхнулась. Артём попытался сменить тему, но свекровь не отступала: «В наше время мы с Васей сразу после свадьбы о потомстве думали. А вы чего тяните?» Я улыбалась, кивала, а в голове одна мысль: «Да мы ж только расписались, дайте привыкнуть хоть!» Артём тоже выглядел потерянным — он всегда так, с матерью не спорит.
Потом Валентина Степановна взялась за мою кухню. Встала, начала ходить, осматривать, будто ревизор. «Оля, а почему у тебя так мало столовых приборов? Надо бы докупить, гостей принимать будешь. И занавески эти тёмные — я бы повесила что-то посветлее». Я сжала кулаки, чувствуя, как краснею. Артём шепнул: «Не обращай внимания, она всегда такая». Но ведь это моя кухня! Я её обживала, а мне теперь говорят, что шторы не те.
Василий Фёдорович, слава богу, встрял. Рассказал про дачу, про то, как нынче огурцов столько уродилось, что даже соседям раздавали. Я слушала, поддакивала, а сама думала: «Скорее бы ужин закончился». Тут Валентина Степановна протянула подарок. Разворачиваю коробку — а там… столовый сервиз. Такой, знаешь, с розами, прямо как у моей бабушки в деревне. Я, конечно, спасибо сказала, но в голове вертелось: куда это ставить? У нас и так шкафы ломятся, а этот сервиз — на целую столовую расчёт.
Артём, видя мой ступор, попытался пошутить: «Ма, ты же знаешь, Оля больше любит пиццу есть прямо из коробки». Но Валентина Степановна только фыркнула: «Это несерьёзно, Артём. В доме должна быть нормальная посуда». Я еле сдержала смех. В тот момент я осознала: с этими людьми мне ещё долго придётся играть в увлекательную игру под названием «терпение».
Когда гости наконец ушли, я рухнула на диван. Артём обнял меня: «Всё прошло нормально, даже лучше, чем я думал». А я до сих пор под впечатлением. Вот стою на кухне, смотрю на этот сервиз, на недоеденную утку, на бутылку наливки, которую мы не допили. И думаю: как же быть частью новой семьи? С одной стороны, я люблю Артёма и ради него готова терпеть такие визиты. С другой — как научиться пропускать мимо ушей эти замечания? Может, со временем Валентина Степановна и я найдём общий язык. А может, я просто научусь держать дистанцию.
Сегодня утром я решила: надо поговорить с Артёмом. Договоримся, что в следующий раз отметим только вдвоём. Или позовём моих родителей — они хотя бы не тычут в мои шторы. Но ведь и свекры теперь часть моей жизни. Как ни крути, придётся привыкать. Может, в следующий раз я просто поставлю этот сервиз на стол, налью им их же наливки и скажу: «Вот вам за занавески». Шучу. Или нет?