В те времена, когда Москва еще дышала старинными переулками, а больницы хранили в своих стенах вековые тайны, произошла эта история. Госпиталь имени Боткина, с его высокими потолками и скрипучими полами, был свидетелем многих драм, но та ночь выдалась особенной.
В операционной, освещенной резким светом ламп, стоял Дмитрий Ильич Волков хирург, чьи руки спасли не одну сотню жизней. Его движения были точны, как маятник старинных кремлёвских часов. Усталость давила, но он знал: слабость роскошь, которую врач себе позволить не может. Рядом, как верная тень, стояла медсестра Лидия девушка с тихим голосом и твёрдыми руками.
Шов, коротко бросил Волков, и в его голосе звучала не просьба, а приказ самой судьбе.
Казалось, ещё немного и всё будет позади. Но тут двери распахнулись, и вбежала старшая медсестра Аграфена Петровна, лицо её было бледнее больничных стен.
Дмитрий Ильич! Женщина без сознания, ушибы, подозрение на кровотечение!
Не раздумывая, Волков сорвал перчатки.
Лида, за мной!
В приёмной царила суматоха. На каталке лежала женщина лет тридцати бледная, с синяками, будто её избили. Волков осмотрел её внимательно, и в глазах его мелькнула тень.
В операционную! Готовьтесь к лапаротомии! приказал он. Потом тихо спросил у дежурной:
Кто привёз?
Муж. Говорит, упала с лестницы.
Дмитрий Ильич лишь усмехнулся. Лестницы не оставляют таких следов симметричных ожогов на запястьях, старых шрамов, будто от ножа. Это была не случайность. Это была пытка.
Операция шла долго. Когда Волков наткнулся на вырезанные на коже буквы, его рука дрогнула.
Лидия, тихо сказал он, найди мужа. Пусть ждёт. И вызови милицию. Тихо.
Вы думаете…?
Думать дело следователей. Наше дело спасти. Но эти раны… они не от падения.
Когда операция закончилась, в коридоре его ждал молодой милиционер сержант с блокнотом.
Капитан Семёнов уже в пути. Что скажете?
Волков перечислил всё: разрыв селезёнки, старые переломы, ожоги, порезы.
Это не падение. Это издевательство.
Вскоре появился капитан Семёнов суровый, с пронзительным взглядом.
Вы знакомы с пострадавшей?
Впервые вижу. Но если бы не мы, она бы не дожила до утра.
В приёмной нервно шагал мужчина аккуратный, в добротном пиджаке.
Как моя Татьяна? Что с ней?!
Татьяна Николаевна Морозова? уточнил Семёнов. Вы её муж, Виктор Сергеевич?
Да! Она упала…
С лестницы? холодно перебил Волков. А ожоги? Порезы? Это тоже лестница?
Морозов побледнел.
Она неуклюжая! Вечно обжигается!
Запястья симметрично? Волков посмотрел на него так, что тот отступил.
Вдруг прибежала Лидия:
Дмитрий Ильич, пациентка очнулась. Спрашивает о муже.
Морозов рванулся вперёд, но Семёнов преградил путь.
Вы задержаны.
В палате Татьяна лежала, опутанная трубками. Увидев Волкова, прошептала:
Витя здесь?
Он задержан, сказал Семёнов. Татьяна Николаевна, как вы получили эти травмы?
Она замолчала, потом заплакала.
Он… говорил, что я никому не нужна… Что если расскажу убьёт…
Когда Морозова увели, она разрыдалась. Но слёзы были от облегчения.
Через неделю Волков зашёл в палату. Рядом с Татьяной сидела пожилая женщина её мать.
Доктор, она заберёт меня в Серпухов.
Хорошо, кивнул Волков.
Выйдя из больницы, он задумался: сколько ещё таких женщин молчат? Но теперь он знал иногда одного взгляда достаточно, чтобы спасти не только тело, но и душу.
И в этом высшее предназначение врача.
