Город, закутанный в серые сумерки, дышал тяжелым, густым воздухом, прорезаемым лишь редкими воями машин “скорой”. В стенах больницы, где каждый угол хранил отзвуки чужих мук, бушевала буря, не уступающая урагану за окнами. Ночь была не просто сложной она висела на волоске, будто сама судьба решила испытать тех, кто стоит между жизнью и смертью.
В операционной, залитой ледяным светом ламп, Владимир Игоревич Морозов хирург с двадцатью годами за плечами, человек, чьи руки спасли сотни, продолжал бой. Уже третий час он не отрывался от стола, его движения были точны, как у часовщика, а взгляд сосредоточен, словно он читал не тело, а саму грань между бытием и небытием. Усталость давила, но он знал: расслабляться нельзя. Каждое движение на вес золота. Он вытер лоб тыльной стороной ладони, не отвлекаясь. Рядом, как тень, стояла медсестра Лидия молодая, собранная, с дрожью в пальцах. Она подавала инструменты, словно передавала не металл, а шанс.
Шов, тихо бросил Морозов. Его голос, привыкший командовать, звучал теперь как приказ самой судьбе: не сдаваться.
Операция подходила к концу. Еще немного и пациент вне опасности. Но в этот миг, будто сама реальность взбунтовалась, двери с грохотом распахнулись. На пороге старшая медсестра, лицо её искажено паникой.
Владимир Игоревич! Срочно! Женщина без сознания, множественные травмы, подозрение на внутреннее кровотечение! выдохнула она, и в голосе её дрожал страх, редкий в этих стенах.
Морозов не колебался.
Заканчивайте здесь, бросил ассистенту и сорвал перчатки.
Лида, за мной!
В приемном отделении царил хаос. Воздух гудел от криков, шагов, звона металла. На каталке, как сломанная матрешка, лежала женщина лет тридцати. Лицо белое, кожа в синяках, будто кто-то методично разрисовывал её болью. Морозов подошел, как к полю боя. Его глаза, привыкшие видеть скрытое, сразу начали вычислять.
Срочно в операционную! Готовьте всё для лапаротомии! Группу крови, капельницу, реанимацию! Быстро!
Кто привез? спросил он, не отрывая взгляда от тела.
Муж, ответила медсестра. Говорит, упала с лестницы.
Морозов лишь хмыкнул. Лестницы не оставляют таких следов. Его взгляд скользнул по телу, как сканер. Старые гематомы, едва зажившие переломы ребер, странные симметричные ожоги на запястьях будто их прижигали утюгом. А потом он увидел главное: тонкие линии на животе, будто от лезвия. Не случайные царапины. Пытки.
Через полчаса она уже лежала на столе. Морозов работал, как автомат, но с душой. И вдруг рука его замерла. Он разглядел нечто чудовищное: не просто шрамы, а слова, вырезанные на коже. Будто кто-то пытался стереть её личность.
Лида, тихо сказал он. Как закончим найди мужа. Пусть ждет. И вызови ментов. Тихо.
Вы думаете?
Думать их дело, отрезал он. Это не падение. Это система.
Операция длилась еще час. Жизнь спасли. Но душу ещё нет.
В коридоре его ждал полицейский молодой сержант с блокнотом.
Капитан Семёнов в пути. Что скажете?
Морозов перечислил всё: разрывы, ожоги, старые переломы.
Это не падение. Это издевательство. Кто-то годами ломал её. И, скорее всего, тот, кто должен был беречь.
Вскоре появился капитан Семёнов подтянутый, с острым взглядом, будто видел не только факты, но и ложь.
Вы её знали?
Впервые вижу. Но если бы не мы, она бы не дожила. Её тело карта пыток.
В приемной нервно шагал мужчина аккуратный, в дорогом свитере. На лице маска заботы, но в глазах лед.
Как моя жена? Что с Олей?
Ольга Дмитриевна Сазонова? уточнил Семёнов. Вы её муж, Артём Викторович?
Да! Что с ней?!
В реанимации. Тяжело, сухо ответил Морозов. Как она упала?
На лестнице оступилась! Я на кухне был, услышал грохот
И сразу привезли?
Конечно!
Морозов смотрел на него. Вроде образцовый муж. Но глаза выдавали: это взгляд того, кто привык владеть. И карать.
Господин Сазонов, твёрдо сказал Семёнов. У вашей жены старые травмы. Ожоги, порезы. Как объясните?
Сазонов замер. Потом вспыхнул:
Она неуклюжая! Вечно обжигается!
На кухне обжигают оба запястья ровно? холодно спросил Морозов.
Сазонов побледнел.
Вы что, меня обвиняете?!
В этот момент вошла Лидия:
Владимир Игоревич, пациентка очнулась. Спрашивает про мужа.
Сазонов рванулся вперед:
Я к ней!
Нельзя, отрезал Морозов. Только близкие. А вам, капитан, стоит поговорить с ней.
Ольга лежала, как тень бледная, в трубках. Увидев врача, слабо улыбнулась:
Артём пришел?
В приемной, ответил Морозов. Как себя чувствуете?
Болит Я упала?
Семёнов представился.
Ольга Дмитриевна, помните, как получили травмы?
Она замялась.
На лестнице Артём всегда говорит будь осторожней
А ожоги?
В глазах страх.
Я неаккуратная.
Ольга Дмитриевна, мягко сказал Морозов, мы видели ваши раны. Это не случайность. Мы можем помочь. Но нужна правда.
Она отвернулась. Заплакала.
Если скажу будет хуже.
Он угрожал? тихо спросил Семёнов.
Молчание. Слезы.
Мы защитим. Но нужно заявление.
Он не всегда такой прошептала она. Иногда добрый А потом будто срывается
Как давно?
Год После увольнения. Сказал что теперь я его собственность.
Дверь распахнулась. Ворвался Сазонов:
Оль! Я так переживал!
Семёнов преградил путь.
Выйдите. Мы бесе
