«Лучше такой отец, чем никакой» — твердит моя бывшая свекровь.
— Ребёнок обязан знать своего отца! — поучает меня Людмила Викторовна. — Ты развелась с моим сыном, это да. Но разве он перестал быть папой? Это никуда не делось. Нельзя лишать мальчика родного человека. Пусть он не святой — но лучше хоть какой-то отец, чем полное ничто!
Слушаю её, а внутри будто камень. Мы с Денисом разошлись полтора года назад. Брак продлился почти семь лет. Начиналось всё красиво: ухаживания, признания, белое платье, а потом — рождение Глеба. Но сказка быстро закончилась.
Сначала я закрывала глаза — ну выпил лишнего, ну задержался где-то. Но потом пошло по накатанной: пьянки, ночные прогулы, враньё, переписки с девчонками, сомнительные дружки. А в это время рос сын. Я билась за семью — уговаривала, ссорилась, ходили к психологу, разговоры «по душам». Даже терпела его жалобы, что со мной ему тяжело. А потом сдалась — хватит. Развод.
Глебу тогда было почти шесть. Сняла квартиру, устроилась в бухгалтерию, сына записала в первый класс. Жили вдвоём. Бабушке не запрещала видеться с внуком — Людмила Викторовна всегда ко мне хорошо относилась. Помогала: то посидит с ребёнком, то деньгами подсобит. Она добрая, порядочная. Вот только с сыном — слепая любовь.
А Денис после развода, по слухам, ничего не изменил. Пьёт по-прежнему. Работу не держит, вечерами в подозрительных заведениях, живёт на её пенсию и редкие подработки. И вдруг, спустя год, «вспомнил», что у него есть сын.
Когда мы жили вместе, он Глеба будто не замечал. Как будто мебель. А теперь требует встреч, хочет «восстанавливать связь». Но я знаю, как он приходит — с перегаром, в мятом, уставший. Что он даст ребёнку? У него и рубля лишнего нет, а в его квартире — бардак и разбитая мебель.
— Пусть хотя бы на площадке с ним погуляет час! — уговаривает свекровь. — Ты же рядом, под окнами. Сам приходит, хочет видеться. Не прогоняй. Это важно для Глеба…
Я чувствую её отчаяние. Она верит, что внук пробудит в нём отцовские чувства, заставит одуматься. Может, вдруг исправится?
Но я знаю Дениса. Он не хочет меняться. Ему просто скучно, вот и ищет способ почувствовать себя нужным. И хоть сердце кричит: «Не пускай!», в голове другой вопрос: а вдруг правда… Вдруг сыну важно знать, что у него есть отец — пусть и никудышный? Что он не аист принёс, а родился от живого человека. Пусть неудачника. Пусть пьяницы. Но плоть от плоти.
А если он однажды спросит: «Где мой папа? Почему он меня не любит?» Что я скажу? Что был, но я его прогнала? Что решила за него, что лучше никакого отца, чем такой?
Не знаю, что правильно. С одной стороны — боюсь отпускать сына к человеку, который не держит слово. С другой — не хочу, чтобы Глеб рос с ощущением, что от него что-то скрыли. Потому что даже плохой отец — это часть его. Кровь, история, фамилия.
Да, я зла на Дениса. За всё, через что он меня провёл. За то, как предал нас. Но не могу заставить сына ненавидеть его. Это не моё право. Он сам вырастет — сам разберётся.
А пока… Наверное, разрешу встречи. Но только под моим присмотром. Трезвый. Без вранья. Просто чтобы мальчик знал: вот он, отец. Хоть иногда. Хоть ненадолго.
Может, Людмила Викторовна и права. Иногда плохой отец лучше пустоты. Потому что даже боль учит. А из понимания рождается мудрость. И сила. Та, что поможет моему сыну не повторить его путь.
И если я смогу его от этого уберечь — буду знать, что всё сделала правильно.
