**Дневниковая запись**
Единственно верный выход
Я, Анна Семёновна, всегда была женщиной строгой. Жизнь не баловала меня — столько потерь, столько боли. Сейчас, в свои сорок девять, я нашла утешение в заботе о бездомных животных.
О смерти матери мне сообщили на работе. Позвонила соседка, добрая старушка, что присматривала за ней.
— Аннушка, мамы твоей не стало… Легла после обеда отдохнуть и не проснулась. Скорую вызвала, сейчас приедут… — голос её дрожал.
Беда не приходит одна.
После похорон я долго не могла смириться. Рука сама тянулась к телефону — позвонить, спросить, как дела… Каждый вечер мы говорили, а в выходные я ехала к ней на трамвае, всего четыре остановки. Мать жила в двушке, отец ушёл давно, когда мне было восемь.
Со временем привыкла. Квартиру оформила, но пустота не уходила. У нас с мужем была дача — мать любила там копаться в грядках. Когда мы приезжали с семьёй, она брала на себя огород, а я отдыхала.
Прошло два года, и новая беда накрыла меня. Позвонили с незнакомого номера:
— Это Анна Семёновна? Вам нужно приехать на опознание… В аварии погибли ваш муж и сын.
Как я пережила это? Не знаю. Мир потускнел. Я разучилась улыбаться. Казалось, они просто уехали и вот-вот вернутся.
— Господи, помоги… Как жить дальше? Осталась одна… — шептала я в церкви, вглядываясь в лики святых. — Жизнь стала чёрной полосой, ничего не радует.
Но однажды ночью меня осенило — надо открыть приют для животных.
— Вижу их на улице, подкармливаю… Но этого мало. Они брошенные, им нужен дом. Муж и сын любили зверей — они бы одобрили.
Я продала мамину квартиру, нашла спонсоров, пробила разрешения. Характер у меня твёрдый — я умею добиваться своего. В этом деле нашла спасение от тоски. Работа захлестнула, боль чуть притупилась.
Теперь я директор приюта. У нас уже много собак и кошек. Помогает Алёна — добрая девушка, души не чает в животных.
**Странная гостья**
Как-то раз Алёна открыла ворота и увидела старушку. Седая, с палочкой, в потрёпанной сумке. Лет семидесяти, не меньше. Шла медленно, словно обдумывала что-то важное.
Собаки залились лаем.
— Здравствуй, милая, — прошептала старушка. — Можно посмотреть собачек?
— Доброе утро, проходите.
Бабушка подошла к вольерам, внимательно разглядывая каждого пса. Некоторые вставали на задние лапы, тыкаясь мордами в сетку — вдруг заберут?
— Вам помочь? — спросила Алёна. — Как вас зовут? Может, ищете кого-то?
— Клавдия Ивановна, — отозвалась та, продолжая обход.
Через полчаса она остановилась у вольера, где сидел чёрный пёс с белым пятном на ухе. Он не подбегал, не вилял хвостом — сидел в углу, словно в себе.
— Это Черныш, — вздохнула Алёна. — Его сбила машина. Не выходит из вольера, боится людей…
— Можно я его заберу? — неожиданно спросила Клавдия Ивановна.
Алёна сомневалась — бабушка хрупкая, а пёс непростой.
— Давайте завтра решим. Придёте?
— Обязательно.
Наутро Клавдия Ивановна вернулась, но мы отказали — боялись, что ей будет тяжело. Она молча развернулась и ушла.
**Две одинокие души**
Но на следующий день она снова пришла. Встала у вольера Черныша, что-то шептала ему. Так повторялось неделю — каждый день она приходила, тихо говорила с псом.
— Давай откроем вольер, — предложила я Алёне. — Может, он её признает.
Бабушка зашла внутрь, погладила Черныша… И он встал! Впервые вышел из вольера, радостно виляя хвостом. Мы не верили своим глазам.
Так началась их дружба. Клавдия Ивановна приходила каждый день, гуляла с псом. Молча. Будто понимали друг друга без слов.
— Берите его насовсем, — предложила я.
— Не могу… — голос её дрогнул.
— Но вы же хотели!
Бабушка расплакалась. Мы усадили её, напоили водой.
— Дочь моя, Валька, пьяница… Решила сдать меня в дом престарелых, а квартиру продать. Через три дня везёт… Я хотела взять Черныша, но теперь куда? Там не разрешат…
Мы с Алёной онемели. Как можно так с матерью?!
Я попыталась поговорить с Валькой — нашла её в подвале с собутыльниками. Они орали, требовали денег… Ушла, едва сдерживая слёзы.
**Спасение**
Дома я долго не могла успокоиться. Но под утро решение пришло само.
В приюте я ждала Клавдию Ивановну. Пригласила в кабинет, налила чаю.
— Хочу вам предложить… переехать ко мне. Будем жить вместе, и Черныша возьмём. Я одна, вы одна… Вдвоём веселее.
Она заплакала:
— Я чужая тебе, не хочу обременять…
— Вы станете мне матерью. Моя давно умерла…
Прошёл почти год. Теперь по утрам меня ждёт горячий завтрак.
— Мама, опять встала ни свет ни заря! — ворчу я.
— А как же? Мы с Чернышом уже погуляли, его покормила…
Клавдия Ивановна словно помолодела. Глаза блестят. А Вальку свою она больше не вспоминает…