— Вы пока идите, а я подъеду
— Ты где?
— На даче. Мама попросила отвезти.
На даче. В тот самый день, когда твой сын впервые переступает порог школы…
Ольга стояла у раковины, сжимая в руке тряпку. Пальцы дрожали — не от холодной воды, а от злости. На плите булькала подгорающая каша, из спальни доносился голос телевизора, а в голове пульсировал один вопрос: «Дача? Сейчас? Серьёзно?»
…Муж ушёл рано. Без слов. Просто хлопнул дверью, и дом снова погрузился в тишину. Она подумала: может, вышел за сигаретами или по делам. Сын уже проснулся, потёр глаза, потопал в ванную в пижаме.
Всё было как обычно. Кроме одного: папа не вернулся.
— Владик, ты совсем с ума сошёл?! — спросила она, когда наконец дозвонилась.
— Ну маме срочно понадобилось, — оправдывался он. — Вы пока идите, а я подъеду.
— Ага. Срочно. Прямо сегодня. В восемь утра. Первого сентября, — голос Ольги стал холоднее, чем в сибирскую зиму.
— Ладно, ладно… Но она же попросила. Быстро управимся.
Ольга промолчала. Потому что если бы она заговорила, плотина её терпения прорвалась бы. А истерика с утра — не лучший фон для первоклассника. Вместо слов она просто положила трубку.
Пусть это останется на их совести.
— Мам, а папа где? — сын стоял в новенькой белой рубашке, ковыряя пуговицы.
Корёжился, но не жаловался.
— Бабушке срочно надо на дачу. Папа её повёз, — ответила Ольга без злости и издёвки.
— А он потом приедет? — спросил сын с надеждой.
— Не знаю, солнышко. Вряд ли.
— А он знал, что у меня сегодня праздник?
Они обсуждали это всю неделю. Но сын, похоже, не мог понять, как отец мог так поступить.
— Знал, — тихо сказала Ольга.
Мальчик опустил глаза, промолчал. Сел за стол и уткнулся в телефон. В вазе стоял букет для учительницы, у двери — новый ранец с динозаврами. Всё было готово к празднику.
Кроме семьи.
На линейке сын держался стойко. Не улыбался, не плакал, только крепче сжимал мамину руку, пока вокруг шумели дети, бабушки и отцы с телефонами. У всех вокруг был праздник.
Ольга тоже фотографировала его, подбадривала. У неё ком стоял в горле, но она улыбалась за двоих. Может, даже за троих. Но этого было мало.
Когда старшеклассник нёс на плечах девочку с колокольчиком, пришло первое сообщение от свекрови: «Сфоткай побольше. Пришли мне». Второе — через десять минут: «Скажи, чтоб Артём мне помахал. Я с вами мысленно!»
«Мысленно с нами?» — Ольга стиснула зубы. «Мысленно» — это очень удобно. Не надо напрягаться.
Она не ответила. Не из-за страха скандала. Просто… ей нечего было сказать этому человеку.
После линейки они зашли в кафе, взяли мороженое и смузи, потом прогулялись по парку. План был другим: папа должен был отвезти их в зоопарк. Но папа был на даче. С огурцами, а не с сыном.
— Мам, можно я не буду отвечать, если бабушка позвонит? — спросил сын, когда в рюкзаке завибрировал телефон.
— Конечно, — кивнула Ольга. — Я бы тоже промолчала.
Она ничего не объясняла. Сын и так всё понимал. Он просто обнял её, прижался так крепко, будто хотел передать всю свою обиду через это объятие.
Внутри что-то застыло. Поэтому когда муж позвонил, она не взяла трубку. Сын — тоже.
Ограничились перепиской.
— Ты ведёшь себя как ребёнок. Возьми трубку. Мама обижается, — написал Владик.
— Твой сын — тоже, — ответила Ольга.
— Артём обиделся?
— Да. Обиделся. Потому что для него сегодня был важный день. А вы выбрали огурцы. Квасьте их дальше.
Владик появился ближе к ночи. Вошёл тихо, будто боялся разбудить кого-то или, скорее, разжечь конфликт. Сын уже спал. Ольга сидела в зале с книгой, но не читала. Просто держала её в руках, словно щит.
— Давай завтра куда-нибудь сходим? Втроём, — предложил муж, садясь рядом. — В кино или в кафе. А то мы редко вместе.
Ольга подняла брови и посмотрела на него. Она не обрадовалась. Только устало вздохнула.
— Думаешь, в семье всё как на работе? Перенёс сроки — и ладно? Ты был нужен сыну сегодня.
— Я же не специально, — Владик потирал переносицу. — Мама попросила, я не мог отказать. Думал, быстро вернусь.
— Угу. Только от твоего «думал» Артёму не легче. Он тебя ждал. До самого конца.
— Ну не раздувай… — буркнул муж. — Чего ты вообще хочешь?
Ольга тихо рассмеялась. Сухо, без радости. Владик видел ситуацию иначе. Земля не разверзлась, никто не умер, а Ольга просто капризничала.
Он не понимал, что для неё это было предательством. Или не хотел понимать.
— Много чего. Но главное — ты не видишь, как обидел сына. Как будто всё само утрясётся.
Раньше было иначе. Она вспомнила, как во время беременности Владик сам сказал:
— Я хочу быть частью его жизни, а не просто числиться. Хочу быть хорошим отцом.
Он учил сына кататься на коньках, мастерил из шишек человечков. Они вместе строили крепости из подушек. У мальчика горели глаза, а Владик смотрел на него так, будто видел в нём весь смысл жизни.
И даже бабушка раньше пекла пироги. Пусть больше для себя, чем для Артёма, но хоть что-то. Она осыпала его комплиментами, но в них всегда звучали нотки эгоизма: «Какой красавец! Весь в меня!»
Семейные застолья были шумными, с салатами под майонезом, заливной рыбой. Но как только гости расходились, всё рассыпалось. Оставались лишь усталые вздохи и упрёки: «Могла бы и раньше прийти, помочь».
Мальчик всё чувствовал. Он был маленьким, но не глупым. Он помнил, как бабушка обещала забрать его из садика, но забывала. Помнил, как папа пропускал утренник, потому что «надо было помочь бабОльга обняла сына покрепче, понимая, что никакие слова уже не исправят того, что сломалось между ними и теми, кто однажды выбрал что-то важнее семьи.
