Когда-то, давным-давно, в селе под Рязанью жила-была девушка по имени Дарина. К шестнадцати годам она расцвела, как маков цвет, и парни засматривались на ее статную фигуру и черные, как смоль, косы. Родители ее, Матрена и Федор, пользовались уважением в деревне: мать держала лавку, а отец был лучшим плотником на всю округу. Дом у них был просторный — строили-то на большую семью, но родилась лишь одна дочь, и больше детей Бог не дал.
— Даринка, — окликнула мать, — выйди-ка, развесь белье, только что постирала.
— Сейчас, мама…
Лето стояло знойное, Дарина в ситцевом платьице вышла во двор с корытом, где лежало выстиранное белье. В деревне все знали эту своенравную красавицу — нрав у нее был огненный, а глаза смелые.
— Гляньте-ка, Федорова дочка совсем лебедем стала, — перешептывались бабы у плетня. — Не одного парня вскружила, еще и не таких с ума сведет.
Развешивая белье, Дарина заметила Григория, который сидел на лавке под старой липой и курил, не отрывая от нее глаз. Это был друг отца, пришедший помочь класть плитку в саду. Федор ушел в дом за квасом, а другой мужик, Петька, таскал песок.
Дарина окинула Григория таким взглядом, что тот едва не поперхнулся дымом. Потом, словно невзначай, нагнулась, выгнув спину, и принялась вешать простыню.
— Ну и бесенок, — подумал Григорий. — Играет со мной, будто кошка с мышкой.
Но Дарина не спешила заканчивать игру. Кончив с бельем, она присела рядом, а у Григория кровь так ударила в виски, что в ушах зазвенело.
— Жарко, дядя Гриша? — спросила она, придвигаясь ближе.
— Да уж, Даринка, — он вытер пот со лба. — Солнце палит немилосердно.
— Вижу, загорел здорово, — улыбнулась она.
— Это я от рождения смуглый, — ответил он сдержанно, но гордо.
Потом он резко поднял глаза и уставился на нее, прищурившись от солнца. Скрестил руки — знак, что разговор окончен. Мала еще, глупости затевать. Но тут подошел Федор с кувшином кваса.
— Петь, иди попей, — крикнул он. — До вечера управимся, хорошо, что с утра начали.
Дарина встала и ушла в дом, а Григорий проводил ее взглядом. Никто не знал, что творилось у него в душе.
Григорию было тридцать пять, а он все холостяком ходил. Видный мужчина, статный, с крепкими руками и карими глазами. Многие девки по нему сохли, но сердце его молчало — пока не увидел он Дарину.
К вечеру, когда солнце заалело над лесом, Григорий вышел из самодельного душа в саду. Любил он эту тишину, пение птиц. Петька с Федором уже сидели на крыльце, а Матрена накрывала на стол.
Не успел Григорий глаза протереть, как перед ним очутилась Дарина.
— Ты за мной следишь? — спросил он строго.
— А я и не знала, что ты тут, — кокетливо ответила она.
— Даринка, брось, мала еще для таких игр.
— Для каких игр? — она уперла руки в боки. — Говори прямо!
— Тебе бы кукол играть, а не со взрослыми мужчинами…
Но она не отступала.
— А может, я за тебя замуж хочу.
Григорий остолбенел.
— Да ты с ума сошла! Рот бы на замок держала!
На ужин он не остался, сославшись на дела. Федор удивлялся, куда это друг его так спешит.
А Дарина думала о Григории. Нравился он ей давно, ждала не дождется, когда восемнадцать стукнет. А пока поступила в училище в Рязани, с осени уедет, будет домой наезжать.
Григорий же понимал — годы идут, пора семью заводить. Но как тут заснешь, когда перед глазами стоит Дарина?
Шло время. Григорий мучился, но знал — рано еще. Чтобы отвлечься, закрутил роман с Аленкой. Та была без ума от него, мечтала о свадьбе, детях. Но Григорий два года ни словом не обмолвился о женитьбе.
А тут Дарина вернулась после училища. Красавица стала — загляденье. Встретил ее у лавки, сердце екнуло.
— Здорово, дядя Гриша.
— Здорово, Даринка. Вылилась ты… — растерялся он.
— Отец дома? — спросил он просто так.
— Мне восемнадцать уже, — ответила она прямо.
С этого дня их закружило. Встречались тайком, но в деревне все быстро узнается.
Аленка по селу кричала:
— Украла мое счастье!
Дошло до Федора и Матрены. Сначала возмущались, потом смирились.
— Гришка мужик хороший, — сказал Федор. — Коли любовь, что поделаешь.
Сыграли свадьбу. Жили душа в душу, но детей не было. Григорий ревновал жену, запрещал открытые платья.
— Сами женились, — смеялась Дарина. — Куда мне красоту девать?
Но испытания пришли. В деревню приехал командировочный, Степан. Глазастый, речистый. Зачаровал Дарину, сулил города, Турцию.
Как случилось — никто не знал, но однажды, когда Григорий был в ночную, Дарина собрала вещи и уехала с Степаном.
Вернувшись, Григорий нашел записку: «Полюбила другого».
Запил мужик. Аленка тут как тут:
— Милый, покушай, я за тобой ухаживать буду.
Но не нужна она была ему.
А в доме Федора бушевал скандал:
— Позор! Сбежала!
Только старуха Дарья заступалась:
— Кто без греха? Одумается, вернется.
Жизнь в городе оказалась не сахар. Общежитие, тараканы, долги Степана. Однажды соседка вскрыла Дарине глаза:
— Очнись! Какая Турция? Он весь в долгах!
Утром, когда Степан ушел, Дарина села на автобус.
Была осень, моросил дождь. Дверь в доме Григория была открыта. Он сидел, не совсем трезвый.
— Прости…
Григорий обернулся. Перед ним стояла Дарина, мокрая, с покрасневшими глазами.
Он не обнял ее. Просто затопил печь, закурил.
Дни
