Съешь мою боль
Меньше всего Катерина Петровна любила работать с детьми. Это сложно, хлопотно и непредсказуемо. Мир ребёнка ещё не оформлен, и риск привлечь ненужные события слишком велик.
Ребёнок всегда в биополе матери, значит, работать придётся и с ней. Да и дети обожают фантазировать. Кто в детстве не мечтал о волшебных способностях? Не представлял себе невидимого друга? Каждое слово такого клиента приходилось проверять, что отнимало лишние силы.
Когда Катерина Петровна увидела на пороге женщину в чёрном платье с ярко-красной помадой и тёмно-синими веками, ведьма даже бровью не повела. К ней часто приходили странные особы. Но мальчик лет десяти, робко жмущийся за спиной женщины, заставил её насторожиться. Только она открыла рот, чтобы отказаться, дама властно перебила:
— Мы по записи. Я Валентина Сергеевна, звонила вам вчера. У меня на аватарке кошка, помните?
Кошку ведьма помнила.
— Проходите.
«Может, проблемы у Валентины, а ребёнка просто не с кем оставить?» — надеялась Катерина Петровна, незаметно разглядывая клиентку. Валентина Сергеевна была полноватой, но ещё цветущей женщиной лет сорока. Таких называют «кровь с молоком». Макияж яркий, чуть вульгарный, руки увешаны браслетами, звонящими при каждом движении, а жестикулировала она резко и много. Чёрное платье… то ли траур, то ли попытка выглядеть загадочно. Но носила она его с явным удовольствием. «Любит драму. Сейчас придётся стать зрительницей её спектакля», — догадалась ведьма.
— Мой муж умер, — трагедийным тоном начала женщина. Достала платок и промокнула абсолютно сухие глаза.
— Соболезную, — вежливо ответила Катерина Петровна, — но спиритические сеансы я не провожу. Считаю это опасным и бессмысленным.
Не получив ожидаемой реакции, дама сменила тактику.
— У нас в роду были колдуны, — таинственно прошептала она. — Моя прабабка ворожила, а троюродная тётя…
«И тоже колдовала, да?» — Катерине Петровне стоило усилий не улыбнуться. В последние годы её квартиру осаждали «потомственные ведьмы» и «шаманы». Если покопаться, в каждой семье найдётся тот, кто хоть раз гадал на картах. Магия — дело обычное. Но разве станешь великим боксёром только потому, что дед когда-то выходил на ринг?
— Так вот, у нас семейный Дар. Он передаётся. Меня, слава богу, — женщина сплюнула через плечо, но ведьма уловила в её глазах разочарование, — это миновало. Но мой сын Степан… — её глаза вдруг загорелись странной гордостью, — он видит призраков!
«Видит призраков? Дело плохо». У Катерины Петровны было два объяснения. Первое — начинающаяся шизофрения. Она никогда не понимала, почему родители ведут детей с галлюцинациями не к психиатру, а к экстрасенсам. Второе — в роду действительно есть «Дар». Обычно так называют беса, передающегося по наследству.
— Расскажи, как к тебе приходят призраки! — потребовала мать.
Мальчик заговорил нехотя, лишь потому, что его заставили.
— Не призраки, а один… Папа приходит. Каждую ночь…
Стёпа замолчал и беспомощно посмотрел на мать. Мол, всё сказал, можно идти? Но та не замечала его взгляда. Она гордо выпрямилась, будто хвасталась его «талантом».
«Некропривязка? Или просто тоска по отцу?» — ведьма замешкалась. За спиной мальчика маячил тёмный силуэт. Не отец. Сущность неотрывно смотрела на неё. По спине побежали мурашки, но Катерина Петровна сохранила спокойствие. Похоже, мальчику достался бес. Дело серьёзнее, чем она думала.
— Знаете, я тут подумала: на «Битве экстрасенсов» детей никогда не было! Это же будет сенсация! Мальчик-медиум!
Стёпа съёжился на стуле, вжал голову в плечи, жалея, что вообще заговорил. Да, Валентина Сергеевна любила «шоу» куда больше, чем казалось.
— У вас слишком сильная энергетика. И аура… плотная. Чтобы помочь сыну, мне нужно поговорить с ним наедине, — ведьма быстро выпроводила мать за дверь. — Прогуляйтесь, зайдите через час.
Валентина Сергеевна надулась, но, услышав про «ауру», покорно закивала.
Стёпа остался один. Сначала он молчал. Сжался, грыз печенье, отвечал односложно. Всё его существо кричало: «Отстань!»
Но это было слишком больно. Катерина Петровна осторожно вывела его на разговор. Не про отца. Про школу, друзей, девочек. Минут двадцать он сопротивлялся, потом размяк, зарумянился. Видимо, взрослые редко им интересовались.
Ведьма закрыла глаза, настроилась на его голос и увидела правду.
***
Больше всех на свете Стёпа любил отца. Такого папы не было ни у кого во дворе. Они играли в солдатиков, катались на великах, а ещё папа научил его плавать и показывать фокусы. Когда родители ругались, Стёпа всегда был на стороне отца, даже если тот забывал что-то сделать. За шарики и сладкую вату мальчик прощал ему всё.
Когда в школе задали сочинение «Мой лучший друг», Стёпа написал про папу. Учительница вызвала его после уроков: «У тебя что, нет друзей?» Мальчик промолчал, но подумал: «Какая же вы глупая, Марья Ивановна! Друзей много — Ванька, Петька, Леха. Но самый лучший друг — это папа».
…Когда отец погиб в аварии, мать рыдала, рвала на себе волосы, кричала, что не сможет жить. На похоронах кидалась к гробу: «Закройте и меня!» А по вечерам выла, как раненый зверь.
Стёпа не мог заплакать. Вернее, слёзы текли внутрь. Он замкнулся. Всё думал: в тот день папа звал его на рыбалку. Он отказался — друзья позвали гулять. А если бы пошёл? Может, папа не поехал бы той дорогой, и пьяный водитель не врезался бы в него?
Эта мысль глодала его изнутри. Скоро сил не осталось. Иногда он не мог встать с кровати. Боль давила, душила. Через два месяца мать пришла в себя и начала встречаться с дядей Колей. Стёпа возненавидел его — не знал за что. Может, за то, что фотографии отца убрали. Ему становилось всё хуже.
Неизвестно, чем бы всё кончилось, если быС тех пор Стёпа научился жить с утратой, понимая, что свет воспоминаний о папе всегда будет гореть в его сердце, а не во мраке иллюзий.
