**Работа над ошибками**
«Скорая» мчалась по улицам Москвы, сирена резала воздух, а машины спешно прижимались к обочине, уступая дорогу.
— Папа, родной, прости меня… Только живи, только не уходи… — шептала девушка, сжимая руку отца.
Но он её не слышал. Перед ним стояла другая — улыбающаяся, с тёплым светом в глазах, манившим его, словно маяк в тёмном море. Он не сопротивлялся, не хотел. Готов был раствориться в этом сиянии… Тело стало лёгким, почти невесомым, будто его и не было вовсе.
Но что-то тянуло его назад, цепко, неумолимо. Он хотел крикнуть: «Отпусти!» — но голос не слушался. Вдруг резкий удар в грудь отбросил его прочь. Лицо исчезло, свет погас, а тело налилось свинцовой тяжестью. Разве камень может чувствовать боль?
Из тьмы доносились звуки: чьи-то рыдания, чьи-то руки, сжимающие его ладонь. Он снова попытался вырваться, позвать ту, что звали Лизой… но в следующий миг рухнул в пустоту. Где нет ни света, ни тьмы. Где нет ничего. Где нет его самого…
***
**Днём ранее**
— Пап, можно я поеду с Катей и Надей на юг? У Надиных родственников там дом. Деньги нужны только на билеты да на карманные расходы. — Голос дочери звучал умоляюще.
Сергей всегда знал, когда Аня врёт. Иногда делал вид, что верит, но сейчас — нет. Он отложил газету, внимательно взглянул на дочь. Всё ясно: уши пылают, взгляд бегает, пальцы теребят подол платья.
— Надолго? — спросил он спокойно.
— На две недели, — оживилась Аня. — Солнце, море… Надоело в этом душном городе сидеть.
— С Катей и Надей, значит? — переспросил Сергей.
Услышав его тон, Аня поняла — ложь раскрыта.
— Ты не умеешь врать. Вчера я говорил с отцом Нади. Они едут всей семьёй в Карелию.
Щёки Ани вспыхнули, будто их опалило пламенем. Она подняла голову и дерзко посмотрела на отца.
— Я знала, что ты не отпустишь меня с Димой, поэтому соврала. У него там и правда тётя живёт.
— Правильно знала. Не отпущу, — твёрдо сказал Сергей. — Влюблённость — это хорошо, но мало для того, чтобы ехать на море вдвоём.
— Я люблю его, — прошептала Аня, и лицо её вдруг побледнело.
— А он тебя? Любовь и желание — не одно и то же. Я мужчина и понимаю, о чём думает парень, когда зовёт девушку в такое путешествие.
— Значит, не отпустишь? — спросила Аня.
— Нет. Через месяц у меня отпуск — поедем вместе.
Аня закусила губу, задумавшись. Сердце Сергея сжалось. Как она похожа на мать! Та же привычка, те же глаза… Дочь уже взрослая. Как объяснить, что после всех потерь он не может рисковать единственным, что у него осталось?
— Пап, ну пожалуйста! Вдвоём мы будем только в поезде, а там — с его роднёй, — умоляла Аня.
— Нет. Если хочешь, навестим их вместе — но через месяц.
— Я не думала, что ты такой… — вспыхнула Аня. — Я могла бы просто уехать. Я совершеннолетняя. Но хотела по-человечески.
— Раз не сбежала, значит, моё мнение для тебя важно. Тогда прислушайся, — Сергей потянулся за газетой, но не читал, лишь положил её на колени. — Поверь, когда-нибудь ты вспомнишь этот разговор иначе.
— Пап, отпусти. Мы любим друг друга, — Аня не сдавалась.
— Ты, может, и любишь. А он? Если бы любил, не толкал бы тебя на ложь.
— Ты всё знаешь? Про него, про меня? А сам-то… — Аня резко замолчала, осознав, что зашла слишком далеко.
— Потому и говорю — сам через это прошёл. За ошибки молодости расплачиваешься всю жизнь.
— Ага. Ты ещё скажи, как тяжело было растить меня одного. Как отказался от счастья ради меня… Я благодарна, пап, но я сама должна решать, какие ошибки делать. Ну пожалуйста! — Глаза Ани стали мокрыми от слёз.
— Нет, — Сергей поднял газету, давая понять — разговор окончен.
Аня фыркнула, развернулась и выбежала, хлопнув дверью.
Сергей снова отложил газету. Какие уж тут новости?
***
**Сколько лет прошло?**
Кажется, будто вчера он уговаривал Лизу поехать в Питер на выходные. Забыл спросить — соврала она родителям или сказала правду? Они её отпустили.
Поездка была чудесной. Вернулись другими. Так ему казалось. А потом Лиза уехала в Москву, поступила в университет. Он остался, учился в Политехе, где встретил Ирину. Полюбил, забыл про Питер, про Лизу, про свои клятвы. Хотя… нет, он не клялся в вечной любви. Точно помнил.
А потом приехала Лиза и сказала, что беременна. Он испугался. Не её живота, а того, что потеряет Ирину. Лиза пришла прямо с вокзала. Он стал уговаривать её избавиться от ребёнка. Толковал про молодость, про неготовность…
Лиза плакала, шептала, что уже двенадцать недель.
— Почему раньше не пришла?! — закричал он. — В двенадцать недель ещё можно…
Она ушла. Он был уверен — она сделала аборт. Три года о ней ни слуху ни духу. Если бы родила — он бы знал. Её родители пришли бы за справедливостью.
Он женился на Ирине, готовился к медовому месяцу в Сочи: билеты куплены, чемоданы собраны. Звонок в дверь перечеркнул всё. Сергей не сразу узнал её — бледную, исхудавшую Лизу. В руке она держала маленькую девочку.
— Здравствуй, — Лиза едва улыбнулась.
Сергей онемел.
— Кто там? — раздался голос Ирины.
Он обернулся. Жена стояла за спиной, смотрела на гостью.
— Кто это? — Ирина не сводила глаз с девочки.
Сергей снова взглянул на Лизу. В её глазах дрожала боль. Ему стало стыдно, жарко, противно.
— Мы вместе учились, — выдавил он.
— Проходите, — вежливо сказала Ирина.
Лиза переступила порог, но дальше не пошла. Сергей заметил на полу большой чемодан.
— Ты у**Он понял, что самое важное — не избегать ошибок, а уметь прощать их, особенно тем, кого любишь.**