Тяготы сблизили нас, но нашей дочери суждено расти в одиночестве
Меня зовут Светлана Иванова, и живу я в Суздале, где Владимирская земля хранит древние церкви и тихие изгибы реки Каменки. С юности я грезила материнством — это желание горело во мне, как неугасимая лампада. В нашей семье росло четверо детей, мама полностью посвятила себя дому, окружая нас заботой. Картина многодетного гнезда — шумного, тёплого — навсегда поселилась в сердце. Я мечтала о доме, наполненном детским смехом, спорами за игрушки, беготнёй по комнатам. Но жизнь перечеркнула эти планы, оставив лишь горьковатый привкус несбывшегося.
Три года мы с супругом, Дмитрием Волковым, безуспешно пытались завести детей. Каждый цикл — молитва, каждый отрицательный тест — удар под дых. Я рыдала, впиваясь лицом в подушку, а он гладил мои волосы, пряча собственную тоску. Врач поставил точку: «Только ЭКО». Мы рискнули, и первая же процедура подарила чудо — дочь Арину, которой сейчас четырнадцать. Обнимая её новорождённое тельце, я думала: теперь всё изменится. Но мечта о большой семье не отпускала — хотелось, чтобы у девочки были союзники по крови, как у меня в детстве.
Через год мы снова начали борьбу. Четыре протокола — четыре крушения. После каждой неудачи я собирала себя по кусочкам, как разбитую вазу. «Хватит, — сказала я на четвёртый раз, сдирая пластырь с синяков от уколов. — У нас есть она». Мечта таяла, словно апрельский снег, оставляя пустоту под рёбрами. Глядя на Арину, я корила себя: не смогла дать ей то, что считала главным в жизни.
Иногда я спрашиваю: стоило ли гробить здоровье ради призрачного идеала? Дмитрий умолял остановиться раньше. «Ты себя погубишь, — твердил он, видя мои трясущиеся руки. — Мы уже счастливы». Он наблюдал, как я гасну, но я упрямо шла напролом. Теперь понимаю — его слова были мудростью, а моя настойчивость — слепотой.
Арина растёт без сестёр и братьев. Это моя незаживающая рана. Я мечтала подарить ей кусок своего детства — драки за конфеты, шепотки ночами, плечо родного человека. Но судьба расписала иначе. Эти испытания, однако, сковали наш брак железом. Борьба, даже проигранная, закалила характеры. Мы научились быть опорой друг другу в любой буре. Сейчас мы живём сегодняшним днём — радуемся её победам на олимпиадах, первым стихам, упрямому блеску глаз. Мне 42, и я знаю — время упущено. Смирилась ли? Нет. Но научилась дышать с этой болью, как с тихим спутником.
Мы втроём — я, Дмитрий и Арина — создали свой космос. Дом наш наполнен музыкой её фортепиано, а не топотом детских ног, как грезилось когда-то. В её улыбке я вижу наши лучшие черты: его аналитический ум, мою любовь к книгам, общую упрямую доброту. Да, я жалею о несбывшемся. Но жизнь, как узор на морозном стекле, — непредсказуема и прекрасна даже в несовершенстве. Мы счастливы — не так, как мечталось, но искренне. Испытания не разъединили нас — сплавили в нерушимый сплав, за что я благодарна судьбе.
