Давно это было, но до сих пор сердце ноет, когда вспоминаю. Всю себя детям отдала — так у нас повелось. Бессонные ночи у колыбели, тревоги за будущее — всё сполна хватило. Седина в волосах рано появилась, но я не роптала — ведь сынок у меня один, Ванюшка родной. И вот когда ему тридцать стукнуло, подумала: а не пора ли и о себе вспомнить?
Ваня женился восемь лет назад. Мы с роднёй свадьбу справили — кто сколько мог. Я же, по обычаю, молодым конверт с деньгами вручила — пусть сами решат, куда потратить. Жили они сначала в съёмной двушке в центре — молодцы, самостоятельные. Не то что нынешняя молодёжь, что с родителями до седин ютится.
Да только года через три беда пришла — деньги у них кончились. Пришёл Ваня ко мне, глаза опустив. А у меня тогда доход был — сдавала квартиру, что от бывшего свекра осталась. Жил там старый профессор, тихий, аккуратный, платил исправно. Но узнав, что невестка Ариша беременна, сразу решила — помогать надо.
Выпроводила квартиранта, отдала жильё детям. Подумала — потерплю, на креветках да осетрине экономить буду. Лишь бы внуку хорошо было. А невестка вдруг ласковой стала — то пирогом угостит, то за советом придёт.
Три года пролетели. Три года они жили даром, а я язык проглотила, спросить боялась. Знаете, как бывает — хорошие отношения хуже капкана. Где уж тут «злой тёщей» прослыть? Но здоровье стало сдавать — в теле тяжесть, сонливость, лишние килограммы. Что попало ела — всё в копеечку считала. Всё ради них.
Решилась наконец. Тихонько так говорю: «Ванюш, а не поискать ли вам жильё поближе к работе? Сейчас столько вариантов…» Он отшутился, а Арина в голос: «Да рано ещё, ребёнок маленький!» Пыталась объяснить — материнство не вечная жертва, что у садика жильё найти можно. Но разговор не клеился. Обиделись. А я… я вдруг почувствовала себя виноватой. В том, что просто захотела жить как человек.
Через неделю позвали меня свёкры на именины к какому-то двоюродному деверю — мол, виделись на свадьбе. Не хотела идти, да упросили: «Без подарков, просто посидим». Пришла.
А там — сюрприз. Все на меня смотрят, перешёптываются. И за столом только и разговоров, что о моей «чёрствости» — как это так, родных детей на улицу выгонять? Что дороже — рубли или счастье семьи? Десять ртов, а слушать меня никто не стал.
В итоге порешили — остаются Ваня с семьёй в квартире, но платить будут. Чуть меньше рыночного, конечно. А я теперь «хозяйка» — могу требовать ремонт да своевременную оплату. Вроде справедливо, да только решение это не моё было. Просто устала спорить.
Чую — не к добру эта затея. Скоро начнётся: «Мама, кран подтекает», «Свекровь, обои отклеились». Но выбора нет. Теперь мой закон прост — сломали, сами чините. Может, отношения и сохраним… А нет — значит, так им надо. Хотела ведь по-другому… Да разве ж меня услышали?