Он стал мне вместо отца… История о том, как свёкор обрёл во мне сына
Жизнь порой дарит встречи, восполняющие давние потери. Мне не хватало отцовской руки. Я лишился его в шестнадцать — возраст, когда мальчишке нужнее всего поддержка. Его уход перечеркнул беззаботность: вместо дворовых игр — забота о матери, подработки, взрослые проблемы. Повзрослеть пришлось мгновенно. Тогда я ещё не догадывался, что через десятилетия судьба приведёт меня к человеку, который вернёт утраченное чувство защищённости.
Со Светланой — моей будущей супругой — мы встретились в автошколе «За рулём». Спокойная, с лукавыми глазами и упрямой челкой. Через полгода я, сжимая букет гладиолусов, звонил в дверь её хрущёвки. Коленки дрожали, как на первом свидании, особенно когда дверь открыл он — Дмитрий Семёнович, её батя.
Взгляд оценивающий, как у полковника на смотре. Вечер напоминал допрос: кем работаю, сколько получаю, какие книги читаю, собираюсь ли строить дачу. Отвечал честно, сжав потные ладони. Вдруг его лицо дрогнуло, и он громко хрюкнул:
— Расслабься, орёл! Теперь я тебя как облупленного знаю.
Потом внезапно по-медвежьи ссутулился, провёл рукой по щетине:
— Мамку свою в восемь лет похоронил. Сам как курица-одиночка птенца вырастил. — Тяжело вздохнул. — Не подведи Светку — стану тебе родней кровного. Но запомни: для меня она — как Кремль для Москвы.
С тех пор он действительно стал больше, чем просто свёкор. Научил, как печку-буржуйку чинить, какие узлы в «Ниве» вечно текут, как тещу на юбилее успокоить. Когда мы справили свадьбу, Дмитрий Семёнович сам красил стены в нашей однушке, таскал холодильник на пятый этаж, привозил с рынка целые мешки картошки «чтоб молодые не голодали». По субботам мы с ним пропадали на Оке — удили лещей, варили уху в котелке, спорили о политике. Он рассказывал, как после аварии на заводе сутками стоял у станка, чтобы Светлана в институт поступила. Слушая его, я будто зеркало видел — свою жизнь, только на поколение раньше.
Прошли годы. Я стал старшим механиком, Света открыла цветочный киоск. Когда Дмитрию Семёновичу стукнуло шестьдесят, мы с женой задумали сюрприз. Его «Москвич-412», проржавевший до дыр, каждое утро заводился с молитвой. Знали: сам он новую машину не купит — последние копейки на внуков тратит.
Год экономили — я брал ночные смены, Светлана вязала на продажу свитера. Наконец купили подержанную, но ухоженную «Ладу-Весту». Пригнали к его дому, обмотав зеркала георгиевскими лентами.
Увидев машину, он остолбенел. Потом шмыгнул носом, быстро вытер рукавом глаза:
— Это чё… Мне?! Да я ж… Да за какие заслуги-то?
А мне хотелось сказать: «Ты подарил мне то, что смерть отняла. Научил, как отцовство в руках носить, даже если сам не рожал».
Он сжал мои плечи так, будто пытался косточки посчитать. В тот миг я понял: детство, украденное смертью, вернул мне этот упрямый, седой человек. И если бы мой родной отец глядел с небес — наверняка кивнул бы: «Правильного человека нашёл, сынок».
Теперь, когда мы едем на рыбалку, я слышу его смех сквозь гул мотора и знаю — я не зять. Я продолжатель. Часть этой упрямой, гордой, вечно пахнущей махоркой и соляркой истории под фамилией Волков. И это — самое ценное наследство.
