Давным-давно, в глухой деревушке, затерянной среди бескрайних лесов Вологодской губернии, случилась необыкновенная история. Была лютая зима – морозы сковали землю, снега по пояс, а в чащобе стояла такая тишина, что слышно было, как падают снежинки.
Однажды вечером лесник Иван Петрович, мужчина лет шестидесяти, седой и крепкий, как корень вековой сосны, вышел во двор и услышал тихий вой. У самого плетня сидела волчица – худая, с ввалившимися боками, но не злая. Она не бросалась, не скалила зубы – просто смотрела на него усталыми глазами, в которых читалась мольба.
Иван Петрович постоял, подумал, да и принёс из избы кусок замороженной оленины, что припас на крайний случай. Бросил его волчице под ноги, та осторожно подхватила зубами, кивнула, будто благодарила, и скрылась в сумерках.
С тех пор она стала приходить каждую ночь. Всегда молча, всегда одна. Сельчане качали головами:
– Иван, опомнись! Дикий зверь – он и есть зверь. Как бы на тебя же не кинулась! – причитала соседка Аграфена.
Но лесник лишь отмахивался. Знавал он волчий нрав – сытый зверь в деревню не пойдёт.
Шли дни, снега крепчали, а волчица всё приходила. А потом – пропала. День, два, неделю Иван Петрович ждал, а её не было. Сельчане вздохнули с облегчением, а у старика сердце ныло. Привык он к ней, хоть и дикая была.
Ровно через два месяца, в лютый морозный вечер, Иван Петрович вновь услышал высохший, знакомый вой. Вышел на крыльцо – и замер.
Перед ним стояла волчица. Но не одна – по бокам её жались два молодых волчонка, пушистых, но уже крепких. Они не рычали, не наступали – просто смотрели на него, будто понимали, кто перед ними.
И тут до лесника дошло: это не просто волчица приходила. Она кормила детей. И теперь, перед тем как уйти навсегда, привела их – не для нападения, а чтобы… показать. Или проститься.
Минуту стояли они так, потом мать чуть склонила голову, как в первую их встречу, и вся тройка бесшумно исчезла в снежной пелене.
Больше никто в деревне их не видел. А Иван Петрович никому не рассказывал эту историю. Только иногда, глядя в тёмный лес, тихо бормотал себе под нос:
– Счастливо, сестра. И спасибо.
И в этих словах было всё: и горечь расставания, и благодарность, и твёрдая уверенность, что в дикой природе, как и среди людей, есть место благородству.
