Лидия Семёновна стояла на лестничной площадке с двумя потрёпанными чемоданами, не в силах осознать происходящего. За спиной с грохотом захлопнулась дверь, загремели засовы. Дочь Светлана, не дрогнув, заперла её.
“Мать, я не шучу! — кричала Светлана из-за двери. — Пока не извинишься перед Денисом, не войдёшь!”
Лидия Семёновна прислонилась к холодной стене. В ушах звенело, ноги подкашивались. Прожила семьдесят лет, а такого позора ещё не знала.
“Светочка, пусти, давай поговорим без крика, — прошептала она, сжимая кулаки, чтобы не расплакаться. — Ну пожалуйста.”
“Нет! — отрезала дочь. — Надоели твои нравоучения! Сколько можно терпеть?”
“Нравоучения”. Лидия Семёновна усмехнулась. Так дочь называла её попытки защитить внука Димку от рукоприкладства отчима.
Всё началось утром, когда она проснулась от рыданий. Димке было всего семь, но плакал он горько, как взрослый. Старушка поднялась с раскладушки — спала она в гостиной, уступив свою комнату Светлане с новым мужем Денисом — и замерла, прислушиваясь.
“Я тебе сказал — убери кроссовки! — орал Денис. — Сколько раз повторять?”
“Я убрал, — всхлипывал Димка. — Они в шкафу!”
“Врёшь! Вот один валяется под кроватью!”
Раздался звонкий шлепок, затем детский вскрик. Лидия Семёновна ворвалась в комнату.
“Что вы творите?! — вскрикнула она, увидев красную щёку внука. — Да как вы смеете!”
“Не ваше дело, Лидия Семёновна, — холодно бросил Денис, поправляя ремень. — Это мой пасынок, я его воспитываю.”
“Моего внука бить нельзя!”
Светлана стояла у окна, отвернувшись. Бабушка прижала к себе Димку.
“Всё хорошо, солнышко, бабушка тут.”
“Мам, не защищай его, — вмешалась дочь. — Денис прав, мальчик совсем распустился.”
“Распустился?! — Лидия Семёновна не верила ушам. — Учится на пятёрки, посуду сам моет, тебе помогает!”
“Мешает! — проворчал Денис. — Вечно шумит, игрушки разбрасывает, в планшет уткнулся — никого не слышит.”
“Он ребёнок! Не может же он как столб молчать!”
“Может, если правильно воспитывать, — огрызнулся Денис и ушёл на кухню.
Проводив внука в школу, Лидия Семёновна вспоминала, как изменилась жизнь с появлением Дениса. Познакомились они полгода назад в банке, где Светлана работала операционисткой. Денис — начальник отдела, сорок пять, без детей. Сначала — цветы, ужины, обещания. Дочь светилась.
“Мама, он такой надёжный, — говорила Светлана. — Настоящий мужчина, не то что…”
Старушка радовалась. После развода с отцом Димки дочь долго не могла найти достойного.
Поначалу Денис казался идеалом: зарплата в 150 тысяч, подруге-пенсионерке конфеты носил, с Димкой даже в шахматы играл.
Но когда переехал — всё изменилось. Первым делом потребовал её комнату.
“Мама, ну мы же семейные люди, — уговаривала Светлана. — Нам нужен уют.”
Старушка согласилась, хотя на раскладушке болела спина.
Потом пошли запреты: телевизор только на его каналах, в холодильнике — только его еда. А к Димке — жёсткость без поблажек.
“Мальчишку надо в ежовых рукавицах держать, — вещал он. — А вы его только балуете.”
Светлана кивала. Лидия Семёновна не узнавала дочь. Раньше та гнула свою линию, а теперь будто под гипнозом.
Вечером, вернувшись с работы, Денис устроил “разговор”.
“Лидия Семёновна, — начал он, — вы вмешиваетесь в наш быт. Ваши поблажки Димке портят нам отношения.”
“Какие поблажки? Я просто не даю вас его бить!”
“Я его не бью! — вспылил Денис. — Шлёпну разок — для порядка!”
“Вы ему не отец.”
“А кто? — глаза Дениса сузились. — Его родной папа где? Алименты платит? Нет? А я вкладываюсь!”
Старушка замолчала. Бывший зять и правда исчез.
“Мама, — тихо сказала Светлана, — Денис прав. Ты слишком опекаешь Димку. Пора взрослеть.”
“Ему семь лет!”
“А мне сорок, — вдруг закричала дочь. — И я решаю, как жить!”
Той же ночью Лидия Семёновна тихо спросила у Димки:
“Хочешь, чтобы бабушка уехала?”
Мальчик разрыдался:
“Нет! Не уезжай! Я маме скажу!”
“Говорил. Она сказала — так надо.”
Наутро Денис был неумолим:
“К выходным освобождаете комнату. Квартира наша.”
“Как ваша?! — старушка всплеснула руками. — Я её при Союзе получила, тридцать лет на фабрике горб грела!”
“Но дарственную оформила на Свету, — ухмыльнулся Денис. — Закон есть закон.”
К вечеру Лидия Семёновна поняла — помощи ждать неоткуда. На пенсию в 18 тысяч только комната в общаге.
Когда она собрала вещи, Димка вцепился в неё:
“Не уходи! Я буду слушаться!”
Денис грубо оттащил его:
“Хватит ныть! Марш за уроки!”
Когда он толкнул мальчика, старушка не выдержала — дала пощёчину. Денис вышвырнул её за дверь.
Теперь она сидела на лавочке у подъезда. Внутри осталась вся жизнь: фото погибшего на стройке мужа, письма сына-моряка, книги. И главное — Димка, которого она больше не защитит.
Но сдаваться она не собиралась. Пока жива — будет бороться за внука.
Лидия Семёновна поднялась. Впереди была неизвестность.
Дом теперь там, где её ждут. Пусть даже это будет каморка под крышей. Лишь бы Димка знал — бабушка его не бросит.
На этой мысли ей стало легче. Она выпрямила спину и пошла навстречу новой жизни.
Жизнь научила её: настоящее родство не в бумагах о собственности, а в том, кто остаётся с тобой, когда ты беззащитен.
