**Обман родной крови**
– Ангелина, что ты натворила?! – голос Светланы дрожал от негодования. – Как ты могла так поступить со мной? Я же твоя единственная сестра!
– А ты чего ждала? – огрызнулась Ангелина, не отрывая глаз от бумаг, разложенных на кухонном столе. – Ждать, пока ты окончательно дом в труху превратишь?
– В труху?! – Светлана вцепилась в спинку стула. – Я тридцать лет держала здесь порядок! После смерти мамы с папой! А ты где была все эти годы?
– Где была, где была… – передразнила Ангелина, наконец подняв холодные глаза. – Крутилась, между прочим. Деньги зарабатывала. А не сидела на шее у родителей до седых волос.
Светлана почувствовала, будто пол уходит из-под ног. Она медленно опустилась на стул, уставившись на документы.
– Это… правда завещание? – выдохнула она.
– Правда, – отрезала Ангелина. – Мама оставила дом мне. Полностью. А ты подыскивай себе другое жильё.
– Но как… Когда она успела? В последние месяцы она же с трудом соображала…
– Вот потому я и приехала. Кто-то должен был разобраться с её делами, пока ты бегала по больницам.
Светлана смотрела на сестру и не узнавала её. Ангелина всегда была жёсткой, но до такой жестокости не опускалась. Особенно сейчас, когда с похорон матери не прошло и месяца.
– Гелик, давай поговорим по-человечески, – попробовала она смягчить тон. – Я понимаю, ты имеешь право на часть дома. Но выгонять меня…
– Никто тебя не гонит, – аккуратно сложила бумаги Ангелина. – Можешь арендовать комнату. По рыночной цене, разумеется.
– Арендовать комнату в родном доме?! – Светлана не верила ушам. – Ты серьёзно?
– Вполне. Закон есть закон.
Светлана встала, обводя взглядом кухню. Каждая деталь здесь хранила воспоминания. У окна – мамин фикус, который она поливала пятнадцать лет. На полке – банки с соленьями, которые они закатывали вместе каждую осень.
– Помнишь, как мама говорила, что дом должен остаться в семье? – тихо спросила Светлана. – Что мы сохраним его для внуков?
– Внуков у тебя нет, – резко ответила Ангелина. – А у меня есть Данил и Арина. Им и достанется.
Светлана резко обернулась:
– Твои дети даже на похороны не приехали! А я ухаживала за мамой каждый день!
– Ухаживала, ухаживала… – махнула рукой Ангелина. – И что? Всё равно довела до того, что она скончалась в больнице.
Слова будто ножом резанули по сердцу. Светлана и сама корила себя за то, что не уберегла мать от инсульта.
– Ты же знаешь, я сделала всё, что могла, – прошептала она.
– Знаю. Но этого не хватило.
В дверь постучали. Ангелина пошла открывать, а Светлана осталась стоять, будто парализованная.
– Ой, Светочка, ты здесь? – в кухню зашла соседка тётя Галя с пакетом молока. – Как ты, родная? Держишься?
– Да нормально, – соврала Светлана, смахивая слезу.
– Слышала, Ангелина приехала, – тётя Галя любопытно посмотрела на документы. – Наследство делите?
– Разбираемся, – сухо бросила Ангелина, возвращаясь.
– А я помню, как ваша мама твердила, что Света – её опора, – продолжала соседка, не замечая напряжения. – Всю жизнь рядом, не то что другие…
Ангелина стиснула зубы, но промолчала.
– Галина Степановна, извините, у нас семейный разговор, – вежливо, но твёрдо сказала она.
– Ой, конечно! – засуетилась тётя Галя. – Молоко тебе принесла, случайно лишнее купила. Бери, не пропадать же.
Когда соседка ушла, Ангелина достала из сумки ещё бумаг.
– Вот договор аренды, – сказала она деловито. – Можешь оставить большую комнату и кухню. Десять тысяч в месяц.
– Десять?! – ахнула Светлана. – У меня пенсия двенадцать! Как я проживу?
– Подрабатывай. Или ищи что-то подешевле.
– Ангелина, что с тобой? – Светлана села напротив. – Мы же всегда ладили. Да, ты уехала в Москву, завела семью, но мы не ссорились.
– Не ссорились, потому что я молчала, – Ангелина подняла на неё взгляд. – Молчала, когда ты сидела на шее у родителей. Молчала, когда они тебе квартиру в городе купили, а мне сказали: «Сама крутись». Молчала, когда ты после развода с Серёгой вернулась и опять за их счёт жила.
– Я работала! – вспыхнула Светлана. – В школе! В поликлинике!
– За гроши. А родители тебя содержали.
– А ты разве бедствовала? У тебя же муж с хорошей зарплатой, дети…
– Детям образование нужно! А помощи от родителей я не видела. Всё сама, всё сама.
В глазах Ангелины Светлана впервые увидела не только холод, но и старую, затаённую обиду.
– Если тебя что-то не устраивало, надо было говорить раньше.
– С кем? С мамой, которая на тебя молилась? С папой, который считал тебя идеалом?
– Они любили нас обеих…
– Меня любили, пока я была удобной. Хорошая учёба, институт, замужество. А как стала жить своей жизнью – сразу стала чужой.
Ангелина замолчала, сцепив пальцы.
– Потом ты развелась и вернулась. И снова стала любимицей. «Света такая заботливая, Света такая хозяйственная»…
– Я действительно заботилась о них, – тихо сказала Светлана.
– Знаю. Но мне от этого не легче.
Светлана подошла к окну. Во дворе стояла старая рябина, которую сажал ещё дед. Под ней – скамейка, где они с Ангелиной в детстве играли в «дочки-матери».
– Когда мама переписала завещание? – спросила она, не оборачиваясь.
– В мае. Когда ты с воспалением лёгких в больнице лежала.
Светлана вспомнила: две недели её не было дома. Мама оставалась одна… вернее, как теперь выяснилось, не одна.
– Ты специально тогда приехала?
– Нет. Отпуск был. Решила помочь маме, пока ты болеешь.
– И уговорила её изменить завещание.
– Я ничего не уговаривала, – резко ответила Ангелина. – Просто рассказала, как тяжело без поддержки– Хорошо, – тихо сказала Светлана, глядя на закат за окном, – но тогда давай делить дом пополам, как положено между родными людьми.
