— Всё, мама, я решил! Хватит! — Ива́н упрямо смотрел в заснеженное окно, сжимая кулаки.
— Ты… ты преда́тель, Ива́н! — голос матери дрожал, пропитанный горем и обидой.
— Преда́тель? Это я?! — парни́шка резко развернулся и вы́бежал из комнаты, захлопнув дверь так, что дрогнули стёкла.
Он бросился на кровать, зарылся лицом в подушку. Гнев клокотал внутри, но его сменяли воспоминания — тёплые, пахну́щие детством.
В восемь лет отец подарил ему велик — сизый, с хроми́рованными деталями, о котором Ива́н мечтал. Мальчишка забыл обо всём: целыми днями гонял во дворе с друзьями, пока дед не напомнил:
— Ваню́ш, а па́пе подарок готовишь? Ведь скоро его день рождения…
— Я… не подумал…
— Ничего. Поможем. Есть идея.
Две недели они мастерили ключницу — выжигали узоры, шлифовали до гладкости, крепили крючки. Ива́н работал не покладая рук, даже велик забросил.
В праздничное утро отец улыбался загадочно. Поблагодарил за подарок, крепко обнял сына, потрепал деда по плечу. А потом принёс с веранды корзину.
В ней сопел щенок — чёрный, упитанный, с блестя́щей шерстью.
— Знакомьтесь: Тайсо́н. Моя давняя мечта.
— Сере́жа, ты что, с ума сошёл? — мама всплеснула руками. — Собаку в квартире?!
— Да чего ты, Свет, посмотри́ — он же как медвежонок! — рассмеялся отец, и его детский восторг растопил все сомнения.
Тайсо́на полюбили сразу. Амстафф рос не по дням, а по часам — мощный, широкогрудый, с добрыми глазами. Он боготворил отца: ходил за ним по пятам, охранял, защищал… Однажды по-настоящему спас.
Поздним вечером в парке на отца напали — двое, с ножом. Из кустов вы́валился Тайсо́н — чёрный, как уголь, грозный, как гром. Глаза́ сверкали, зубы оскалены. Нападавшие отступили сразу.
— Если б они знали, что он и мухи не обидит… — смеялся потом отец.
Но самое страшное пришло позже. Болезнь. За считаные месяцы отец угас, как свеча на сквозняке́. Ива́ну было двенадцать. И Тайсо́н стал его тенью.
Сейчас — пятнадцать. Год назад в доме появился Олег. Вроде нормальный. Но оказалось — аллергия на собак.
Сначала мама юлила, потом заговорила прямо: «Нужно отдать Тайсо́на». Мол, Олег теперь семья, а пёс… Ива́н не верил своим ушам. Как можно предать того, кто тебя не предал?
Он обошёл всех друзей — никто не взял взрослого амстаффа. К деду — не вариант: старик еле передвигается.
— В приют не отдам! — твёрдо сказал Ива́н в день разговора.
— Но Олег — наш теперь… — плакала мама. — Неужели собака дороже человека?
— Дороже. Потому что он — на́ш. Папин. И мой. И твой, мам. Мы уйдём с ним к деду. Не будем мешать.
Он показал на ключницу — ту самую, сделанную с дедом. На крючке висел поводок Тайсо́на.
— Я уже решил.
— Преда́тель… — прошептала мать.
Через день дед сам позвонил:
— Светка, пусть живёт у меня. Тут и школа рядом. Да и мне с внуком веселее. И пёс пусть остаётся.
И даже Олег неожиданно поддержал:
— Отпусти парня. Он взрослый. Собаке будет хорошо.
Ива́н приехал с рюкзаком и Тайсо́ном. Пёс тут же разлёгся у дедовского кресла, будто вернулся домой.
А потом дед позвонил ночью:
— Вань… что-то с сердцем…
Ива́н сорвался с места. Соседка уже вызвала скорую, но сидела у кровати, беспомощно сжимая дедову руку.
— Спасибо, Анна Васильевна. Теперь мы сами.
Приехала бригада. Врач сделал укол. Молодая фельдшер А́ня задержалась у двери, глядя на Тайсо́на.
— Он не кусается, — торопливо сказал Ива́н.
— Я знаю, — улыбнулась она и вошла.
Доктор велел ставить капельницы.
— Кто будет делать?
— Да я… — Ива́н растерянно оглянулся.
— Аня, возьмёшься?
— Возьму. Если только этот медведь меня не съест.
Она подмигнула Тайсо́ну. Тот фыркнул и лениво вильнул хвостом.
Так всё началось.
Аня приходила каждый день. Провожали её с Ива́ном. Потом гуляли втроём: он, она и пёс. Разговоры становились тише, дольше, важнее…
А потом родился Сёма.
Тайсо́н встретил их из роддома как хозяин дома. Он перебрался с дедовского ковра к детской кроватке. Прислушивался к каждому вздоху малыша.
Сёма начал ходить, держась за его ошейник.
Тайсо́ну шёл тринадцатый год. Он тяжело дышал, но терпеливо шагал рядом с мальчишкой — старый, мудрый, верный.
Однажды Аня сбегала в магазин. Сёма спал. Дед присматривал.
— Не волнуйся, — сказал Николай Петрович. — Всё под контролем.
Но сердце подвело. Резкая боль, темнота…
Тайсо́н прыгнул на кровать, лизну́л дедову руку. Потом к Сёме. Потом к двери. Соседка услышала лай — и поняла.
Ива́н вернулся в квартиру, где пахло лекарствами и свежим снегом с улицы.
— Прости… — плакала Аня. — Если бы не он…
— Всё хорошо…
Тайсо́н лежал на полу. Его тёмные глаза смотрели на них — усталые, но полные любви.
Он не предал.
Никогда.
