Вот адаптированная версия вашей истории с русскими культурными элементами:
Иван завел машину, готовый выехать с работы, как вдруг зазванил телефон. Неизвестный номер. Он с неохотой нажал на зеленую кнопку.
— Алло, кто говорит?
— Это я… Привет, — раздался женский голос.
— Кто — «я»? — нахмурился Иван. — Представьтесь!
Пауза. Затем едва слышный шёпот:
— Это я… твоя мать.
Иван застыл. Пальцы впились в руль, сердце колотилось, будто пыталось выскочить из груди.
— Что за бред? Моя мать умерла тридцать лет назад!
— Нет… Я — Людмила Сергеевна… Я родила тебя. Ваня, это правда я…
Он бросил трубку. Голова гудела, ладони стали мокрыми. Казалось, кто-то распахнул дверь в тот тёмный подвал прошлого, который он заколотил намертво.
Через пять минут звонок повторился. Тот же номер.
— Я не хочу вас слушать, — резко сказал он. — У меня нет матери. Та, что родила меня, сбежала, когда мне было восемь. С тех пор я сирота.
— Я прошу только одного — дай мне пять минут. Умоляю…
— Зачем? Чтобы выслушать новую ложь?
— Просто встреться со мной. Один раз. Я всё объясню.
Иван не хотел. Но знал — она не отвяжется. Доберется до дома, напугает жену, напьётся на глазах у детей.
Через два дня они встретились в парке на окраине Тулы.
Людмила Сергеевна сидела на скамейке, сгорбленная, постаревшая, но с налётом былого кокетства. Руки дрожали.
— Здравствуй, Ваня…
— Иван, — холодно поправил он.
Она подняла глаза — в них застыл немой страх.
— Я знаю, виновата… Но у меня не было выбора…
Он молчал. В памяти всплывали обрывки детства: её крик, разбитая посуда, ночные гулянки, пока он сидел один в тёмной квартире.
— Ты сдала меня тёте Наде. Сказала: «Вернусь через месяц». А сама укатила в Америку с каким-то проходимцем.
— Я думала, он нам поможет… Но он не захотел тебя. А я…
— Ты выбрала его. А не меня.
Она всхлипнула.
— Больше мне идти некуда. Муж скончался, его наследники выкинули меня на улицу. Жить негде. Денег нет. Я совсем одна…
— Тебе себя жалко? — переспросил он, слегка наклонив голову. — А мне в восемь лет кто-нибудь жалел?
— Прости… Я не знала, как подступиться. Всё ждала, что ты сам разыщешь меня…
— Ты даже открытки не прислала. Ни одной.
Тишина. Потом Людмила прошептала:
— Но ты… ты вырос хорошим человеком.
— Я вырос благодаря тем, кого ты презирала. Тёте Наде. Жене. Друзьям. Но точно не тебе.
Она потянулась к его руке, но он отстранился.
— Я тебя не сужу. Но ты для меня — пустота. Даже не враг.
— Я скоро умру… — выдохнула она.
— Тогда иди в церковь. Но не ко мне.
Он развернулся и ушёл, не оглядываясь.
И впервые за много лет почувствовал, как с плеч свалилась тяжёлая ноша. Прошлое больше не держало. А жизнь — шла дальше.
