**Дневник.**
Я больше не выдерживаю. В голове одна мысль: куда пристроить маму?
Не знаю, сколько ещё продержусь. Сначала казалось, что справлюсь. Думала, это временно, что любовь и терпение помогут пережить трудности. Но сейчас я на грани. Эмоционально, физически, душевно. Кто-то, наверное, осудит меня. А кто-то поймёт — те, кто сам через это прошёл. Пишу не для оправданий, просто нужно выговориться.
Меня зовут Татьяна, я младшая в семье. У меня есть старший брат Дмитрий, он на три года старше. Мама родила нас уже в возрасте: его — в сорок два, меня — в сорок пять. Родители долго не могли иметь детей, и когда наконец получилось, мы стали для мамы чудом. Мы были её смыслом. Несмотря на разницу с другими матерями, она отдавала нам всё: заботу, ласку, образование.
В семнадцать лет я потеряла отца. Для нас с братом это был удар, но для мамы — конец света. Она едва оправилась, и я изо всех сил старалась её поддерживать. Дмитрий уехал учиться, потом перебрался в Германию — работать, строить жизнь, заводить семью. Мы остались вдвоём. Я и мама.
С тех пор прошли годы. Сейчас маме семьдесят восемь. И я всё ещё рядом. Но теперь это не просто мама. Это человек, который требует постоянного ухода. Круглосуточного. И я не справляюсь.
Она забывает элементарное: то утюг горячий оставит, то плиту не выключит, то чайник в холодильник поставит, а молоко в шкаф. Я сто раз говорила: не надо помогать, я сама всё сделаю. Но она продолжает — из доброты, из привычки, чтобы почувствовать себя нужной. Только мешает. А мне стыдно сказать: «Мама, хватит», — потому что вижу, как ей больно от собственной беспомощности.
Недавно случилось страшное. Мама вышла из дома и пропала. Забыла, куда идёт. Забыла, где живёт. Искали её три часа. Я обзвонила всех, носилась по району, думала, сойду с ума. Нашла случайно — подруга заметила её в другом конце города. Мама стояла растерянная, замёрзшая, испуганная. А я — опустошённая, разбитая, без сил.
И это больше не исключение, а правило. Постоянное напряжение. Постоянный страх, что что-то случится. Постоянная ответственность. Я не могу расслабиться ни на минуту. Просыпаюсь ночью от каждого шороха. Никуда не уезжаю. Я не живу — я выживаю. Я уже не дочь, а сиделка. И это медленно убивает меня.
А ведь у меня своя семья. Муж, дети, внуки. Я их люблю, жила для них. Но теперь вся тяжесть на мне. И силы тают. Я устала. Выгорела. Плачу ночами, потому что не знаю, что делать.
Даже мысль страшно произнести: «Куда отдать маму?» Само слово «отдать» звучит как предательство. Будто я не родная дочь, а чужая. Но ведь есть же дома престарелых. Есть пансионаты, где о ней позаботятся. Почему я не могу думать об этом без мучительного стыда?
Потому что нас так воспитали. Потому что мать — святое. Она родила, вырастила, берегла. И теперь мой долг — быть рядом. Но долг — не крест. Не приговор. А у меня ощущение, будто на шею положили камень и сказали: «Тащи, пока не сломаешься».
Дмитрий высылает деньги, звонит, сочувствует. Но он — за границей. Он не видит, как мама плачет ночью, как путает моё имя с именем тёти, как блуждает по квартире, не понимая, где она. Он не носится в панике, если мама задержалась в магазине. Он не собирает осколки разбитых тарелок. Он живёт спокойно. А я — здесь. В этой ловушке.
Не знаю, что делать. Хочу просто дышать. Проснуться без тревоги. Поехать к дочери, не боясь, что мама тем временем устроит пожар. Я прошу так мало. Просто немного жизни. Немного покоя. Немного себя.
Кто-то скажет, что я плохая дочь. Что мать надо носить на руках до конца. Пусть попробуют сами. Хотя бы год прожить так. А потом скажут, какое это — быть живым человеком, но не иметь права на отдых.
Я не хочу бросать маму. Я хочу, чтобы ей было хорошо. Чтобы её берегли, чтобы она была в безопасности. Я хочу любить её, а не бояться за неё. Но сейчас… я больше не могу. И если есть место, где ей помогут, где она будет под присмотром, — может, стоит хотя бы подумать об этом?
Не знаю. Честно… Не знаю. Но так больше нельзя.
