**Дневник Лидии Сергеевны**
Сегодня шла домой, расстегнув драповое пальто, в руках потрёпанный портфель с тетрадями. Весь вечер за проверкой сочинений.
Недавно только почки набухли, а уже листочки пробиваются. Весна. Солнце щедрое, тёплое. Скоро всё зацветёт.
Прохожие здоровались уважительно. Я кивала, сдержанно улыбаясь. Почти всем когда-то преподавала. Теперь их дети мои ученики.
Сама всё ещё стройная, невысокая — со спины можно за молодую принять. Да и лицом не хуже других. Но за кого тут замуж выйдешь? Живу одна в старом деревянном доме на узкой улочке. Давно, лет двадцать пять назад, дали его как служебное жильё, когда приехала сюда из большого города.
Городок наш больше похож на деревню. Сейчас молодым специалистам квартиры в кирпичных трёхэтажках дают, да только мало кто едет — все в Москву да Питер рвутся.
А я привыкла. Дом полюбила, расстаться с ним не решаюсь. В свободное время в огороде копаюсь. Приехала — ничего не умела, а теперь и печку топлю, и капусту квашу, варенья-соленья закрываю. Жизнь научила.
Жизнь…
Тогда тоже весна была. Под окном общежития парни сидели, что-то писали. Я бы и внимания не обратила, да заспорили, как слово правильно написать. Оба ошибались. Не выдержала — выглянула, подсказала.
Один — Виктором звали — не растерялся, попросил проверить объяснительную. Я вышла, исправила ошибки.
— Спасибо. Повезло нам с вами. А как вас зовут?
— Лида.
— Я Виктор. Вы, наверное, учительница?
— Учитель, — поправила я.
Он мне понравился. Медведем казался. С ним было спокойно. Когда предложение сделал, я не раздумывала.
Мать его меня невзлюбила.
— Что ты с ней будешь делать? Книжки читать? Готовить-то она, поди, не умеет. Намаешься, — ворчала, когда я уходила.
И правда, умела только макароны варить да яичницу, да и то сгоревшую. Поставит кастрюлю — и за книгу. Пока дым не пойдёт, не вспомнит.
Свекровь поняла: с такой хозяйкой сын с голоду помрёт, а посуда вся переведётся. Взяла готовку на себя. Я училась, а Виктор старался — одевался аккуратнее, мат из речи убрал. Жили хорошо.
Через год родился Игорёк — спокойный, в отца. Рано, конечно, но потом, когда работать начну, сложнее будет. В декрет посреди учебного года не уйдёшь.
Свекровь всё чаще сыну капала: «На неумехе женился». Я молчала. Только ночами Виктору жаловалась, что мать меня не любит.
— Главное — я тебя люблю, — целовал он меня.
Я рвалась на работу. Когда Игорь подрос, хотела в ясли отдать.
— Ещё чего! Ребёнка загубите. Сама с ним буду, — заявила свекровь и с работы ушла.
Я ей благодарна была. Вечерами тетради проверяла, к урокам готовилась. А она вздыхала, недовольство высказывала.
То ли из-за матери, то ли Виктору надоело стараться, но стал он из дома пропадать. Одежда небрежная, мат в речи. В постели — холоден.
О любовнице с язвой сообщила свекровь. Продавщица из магазина — рыжая, с ярким макияжем. Виктора не переделывала, зато кормила дефицитом.
Я напрямую спросила.
— Прости. Мы разные, — ответил он, глаза отводя.
Пошла в Управление образования, попросила перевод. Место нашлось — в городке, где учительница сбежала. Жильё обещали. Взяла сына — и уехала.
Городок старинный, больше деревня. Дом — деревянный, с покосившимся сараем. Научилась печь топить, огород копать, с колонки воду носить. Игорь был счастлив — по участку бегал, кошек ловил.
Виктор алименты платил, но сына не навещал. Женился на продавщице, родились две дочки.
Игорь после школы уехал в областной центр, в институт поступил. Сначала у отца жил. Жаловался: тесно, сёстры вредные. Продавщица со свекровью не ужилась — ругались так, что соседи стучали. Виктор матери предложил съехать. С тех пор она к нему не появлялась.
Сын на каникулы приезжал. Каждый раз, когда он переступал порог, я вздрагивала — так похож на отца. Теперь у него семья, работа, отпуска на море проводит.
Напротив моего дома стройка шла. Мужик лет сорока, в майке, рамы вставлял. Заметив меня, спросил:
— Нравится?
— Да.
— А вам крыльцо поправить не мешало бы. И крыша течёт?
— В ливень — да.
— Хотите, сделаю?
— А сколько возьмёте?
— Договоримся. Через неделю заканчиваю здесь. Приду, посмотрю.
Я смутилась. Мужик видный. Что ему от меня? Но дом ремонт требовал.
Он пришёл, осмотрел, материалы записал.
— В субботу начну. О деньгах не волнуйтесь — покормите, и ладно.
Накрыла стол. Вино поставила.
— Только если с вами, — улыбнулся он.
За обедом рассказал: от жены ушёл, в бригаде работает, по области мотается.
— Надоело. Хочется осесть. Возьмите на постой, пока ремонтирую — это и будет плата.
Я согласилась.
Соседи удивлялись, но молчали. Дом преобразился — новая краска, крыльцо. Калитку ещё по привычке придерживала, хотя она теперь не скрипела.
Михаил мне нравился, хоть я себе в этом не признавалась. «Почти пенсионерка, а туда же», — ругала себя.
Но как-то само собой получилось. Я будто помолодела. Летом волосы распускала, с хвостиком ходила. Сияла, как и дом.
Сначала скрывали, потом перестали. Гуляли, на речку ходили, по ягоды.
Кто-то радовался за нас, кто-то злословил:
— Столько баб одиноких, а он со старухой связался!
Я не обращала внимания. Михаила не переделывала. Всё в нём мне нравилось. Последняя любовь — как осень яркая: каждым днём дорожишь.
Три года пролетели, как один день.
Однажды пришла домой — он сидит, в стену уставился. Сердце ёкнуло.
— Что? — спросила, боясь расплаОн поднял на меня глаза, и я поняла — наше время закончилось.
