Ольга Ивановна стаяла у окна и смотрела, как детки из соседней улицы играют в футбол. В руке дрожала записка — только что почтальон принёс. Чернилами, почерк знаком, как в детстве. *”Оля, пожалуйста, приезжай. Кира серьёзно болит. Ирина.”*
Сорок лет вместе. Половинку радостей, горьких слёз, секретиков поделили. Но одна тайна навсегда осталась в груди — привязанность к Володе её лучшей подруги.
Автобус до родной деревни кружил почти три часа. Ольга смотрела в окно, вспоминая. Тане тогда было двадцать восемь, ей — двадцать пять. Обе работали на вязальной фабрике, снимали комнату в общежитии. Вечерами чай пили через три чашки, смеялись над глупостями, плелись в надежды.
А потом в их жизни появился Володя.
Статный, с коричневыми волосами и синими глазами. Как только пришёл на фабрику, девчата врозь друг от друга ушли — всё чистое, аккуратное, запахло духами. Но он в первую очередь смотрел на Таню.
— Олю, — шептала подруга поздно вечером, — я влюблена. По-настоящему. Впервые в жизни.
Ольга молчала, лежала в спальне, думая: *Я тоже. Я тоже влюблена. В него.*
Володя ухаживал красиво — цветы, прогулки, сказки у камина. Ольга пробегалась за ними, улыбалась, помогала разговор. И медленно гнила внутри. Потому что видела: он — честный, добрый, надёжный. Именно такого она мечтала.
— Что ты сегодня в кино с ним делала? — спрашивала Таня после свидания, обнимая за шею. — Он сказал, что любит тебя!
— Жаль, — отвечала Ольга, пряча взгляд.
Свадьба была скромной, но с хлебом, солью. Ольга читала виноградную присказку, танцевала с гостями, всё время чувствовала, как сердце разрывается. А когда Володя и Таня уехали в пылесос, она три дня плакала.
Через три года родилась Кира. Ольга стала крестной, приходила каждую неделю, подставляла коляску, носила баночки. И не смотрела на Володю. С каждым годом всё сильнее боролась.
— Ты что для нас родная сестра, — говорила Таня, укладывая дочку спать. — Если бы знала…
*Если бы знала, — думала Ольга. — Что я его люблю.*
Когда дочке было семь, Володя получил предложение работать в Москве. Хорошая должность, лучшее будущее.
— Поселись с нами, — уговаривала Таня. — Что тебе здесь? Пыль, старые дома. В Москве всё по-другому.
Ольга мучилась месяц. С одной — не хотела расставаться. С другой — понимала: не выдержит. Этой пытки.
— Мама больна, — сказала. — Не брошу.
Полуправда. Мама действительно болела, но не настолько. Ольга решила отпустить. Их. И свои чувства.
Проводы были сухими. Таня рыдала, с ней, с Ольгой, с Володей. А он сжал руку, как будто хотел сказать.
— Ты — особенный человек, Ольга Ивановна, — прошептал. — Спасибо за всё.
Вот он и смотрел, будто жалел. Но, наверное, только привиделось.
Первые годы — тяжёлые. Ольга работала в школе, ухаживала за мамой, ходила на свидания. Но все будто в сравнении с Володей — и рядом не стояли.
Письма приходили регулярно. Телефон — через пару лет.
— Как Володя? — спрашивала Таня. — Он работает по ночам?
— Да, — отвечала Ольга. — Специфика джойстиков.
Понимала, что между ними пустота. Но не говорила. Только советовала: “Будьте активнее”.
Маму похоронили восемь лет назад. Ольга осталась в деревне. Работала в школе, учила детей сочинять стишки. Иногда думала: “А что, если бы поехала тогда?” Но быстро отбрасывала.
Таня с Володей развелись пять лет назад. Кира вышла замуж, родила двоих.
— Может, к лучшему, — говорила Таня. — Жили как соседи. Он — с проектами, я — с внуками. О чём говорить?
— Где он теперь? — спросила Ольга.
— Снимает дом у метро. Видимся редко, — махнула рукой Таня.
Ольга слушала и чувствовала — странную радость. То, что казалось идеальным, на деле было… надоел.
Автобус подъезжал к деревне. Ольга взяла сумку. Дом Тани — тот же, касками, с садом.
— Олюся! — бросилась Таня обнимать. — Как я рада!
Они пили чай с морошкой. Но поняли, что Таня скрывает.
— Кира больна, — сказала она сухо. — Рак. Поздно. Она просила тебя.
— Сейчас еду.
— А Володя… живёт здесь. С нами.
Сердце Ольги забилось. Двадцать три года они не виделись.
— Он рад, — шепнула Таня. — Сквозь слезы улыбался, как мальчик.
Вечером все три сидели в комнате. Володя постарел, но глаза — те же.
— Ольга Ивановна, — сказал, когда Таня ушла. — Так рад вас видеть.
— И я… — вымолвила она. И замерла.
— Я часто думал о вас, — сказал он тише. — Когда с Таней всё стало гореть… Вы — душа нашей семьи. Когда вы остались, что-то оборвалось.
Ольга кивнула.
— А сейчас… Чтобы все были рядом.
Следующим утром приехали к Кире. Она лежала в палате, худая, но с улыбкой.
— Тётя Оля! — протянула руки. — Спасибо, что приехала.
— Люблю всех вас, — пробормотала Ольга.
— А я чувствовала, что ты…
Она не договорила. Но Кира повторила:
— Папа тоже. Только молчал.
Вечером — к Тане. Володя и Ольга остались одни.
— Почему не поехали тогда? — спросил.
Ольга смотрела на звёзды и ответила:
— Потому что любила.
— А я тоже. — Он положил руки на плечи. — Ты была… но женился на Тане.
Они обнялись. Плакали.
Через месяц Кира умерла. Всё похоронили вместе.
— Куда едешь? — спросила Таня.
— Останься, — сказала Ольга.
Володя остался. Ольга вернулась. Теперь живут рядом, в соседних домах.
— Главное, чтобы счастливые, — говорит Таня. — А я с внуками.
Иногда сидят втроём на террасе, пьют чай, вспоминают.
Обо всём этом. О любви, которая пришла по воле божьей.
И Ольга думает: *Может, доброй старости, когда ещё есть шанс…*
