Мне казалось, что мама ремонтирует квартиру для нас. Но когда ремонт закончился, она просто ушла туда от отца.
Мне всего двадцать пять. Месяц назад я вышла замуж и, как любая девушка, мечтала начать новую жизнь — с чистого листа, с любимым мужем, в тёплом доме, окружённая заботой. Я всегда считала свою семью крепкой. Мама и папа — идеальная пара, казалось мне. Ни криков, ни ссор, ни измен. Они прожили вместе больше двадцати лет, и я росла с уверенностью, что любовь бывает вечной. Но оказалось, это была лишь иллюзия.
Сразу после свадьбы мама объявила, что больше не может жить с отцом. Без слёз, без объяснений. Просто сказала: «Ухожу». Я не поверила своим ушам. Как? Почему именно сейчас? Я пыталась понять её, но не смогла.
Мой папа — человек спокойный, заботливый. Он никогда не пил, не курил, не кричал ни на маму, ни на меня. Всю жизнь работал, обеспечивал семью, возил маму в отпуск, помогал по дому. И вдруг… она решила, что это не её жизнь. Сказала, что устала быть «кухаркой и прачкой», что хочет «наконец пожить для себя».
Но самое страшное — другое. Ещё до свадьбы мама начала ремонт в старой квартире, доставшейся ей от бабушки. Всё выглядело так, будто она готовит жильё для нас с мужем. Я искренне верила в это. Выбирала обои для гостиной, советовалась с ней насчёт мебели, мечтала о нашем маленьком гнёздышке. Она слушала молча, не обещала ничего, но и не отказывала. Я думала — готовит сюрприз.
Папа тоже был уверен, что ремонт — для нас. Только кивал, улыбался, говорил: «Скоро вы переедете, а мы немного отдохнём». Все верили, что мама делает подарок. Все, кроме неё самой.
Когда ремонт закончился, мама собрала вещи и уехала. Сказала отцу, что уходит навсегда, и поселилась в той самой квартире. Благодарности, объяснений, сожалений — ничего. А я… стояла, будто вкопанная, и не верила, что это не страшный сон.
Я пыталась говорить с ней, объяснить, что нам с мужем негде жить. Что мы надеялись начать новую жизнь в этом доме. Что я всегда верила — она наша опора. Но её взгляд был холоден, как январь.
— Я тебе ничего не должна, — ровно сказала мама. — Это моя квартира. Я её получила в наследство. Я работала, делала ремонт, теперь буду жить. Хватит. Я больше не служанка. Устала стирать, готовить, всем жертвовать. Хочу жить одна.
Мне хотелось кричать. Напомнить ей, как мы с отцом поддерживали её в трудные минуты. Спросить: а что для неё значит наша семья? Просто обязанность?
Папа сник. Не спорил, не уговаривал. Смотрел ей вслед, как человек, у которого отняли последнюю надежду. Он не понимал, как женщина, с которой прожил полжизни, может вот так — спокойно, холодно — развернуться и уйти.
Теперь мы с мужем живём у его родителей. Временно, но неизвестно, как долго это продлится. Ищем жильё, перебираем варианты, но обида не уходит. Не из-за квартиры. А из-за того, что все эти годы она копила раздражение, а мы не замечали. Из-за того, что она больше не считает нас семьёй. Из-за того, что предательство от самого близкого человека не забывается.
Возможно, однажды я её пойму. Возможно, увижу в её поступке смелость. Но сейчас — только пустота. Мама разрушила всё, во что я верила с детства. И никакой ремонт, никакая квартира не стоят той трещины, что теперь навсегда разделила нас.