Три дня назад я сломал руку, неудачно упав с лестницы. Боль была невыносимой, и даже обезболивающие почти не помогали. Но хуже всего было чувство беспомощности.
Я решил ненадолго переехать к родителям там тише, да и мне будет легче. Купил билет на нижнюю полку в купе, потому что с гипсом на руке забираться наверх не мог. Устроился как получилось. Поезд тронулся, и в купе вошла женщина. Лет пятидесяти, ухоженная, самоуверенная, с таким видом, что сразу стало ясно неприятностей не избежать.
Я сразу понял, что разговор будет не из приятных. Она окинула меня неодобрительным взглядом, увидела мой билет и резко сказала:
Молодой человек, я всегда езжу на нижней полке. Освобождайте место.
Я спокойно показал ей гипс:
Извините, но у меня перелом. Я специально взял это место, потому что не могу подняться наверх.
Она уставилась на меня, потом вдруг повысила голос:
Ну и что? Молодёжь совсем распустилась! Я старше вас, а вы тут место занимаете! Где ваша совесть?
В коридоре зашумели видимо, она играла на публику. Тут появился мужчина лет сорока, крепкий, хорошо одетый, с дорогими часами. Стало ясно, что женщина просто хотела нижнюю полку, чтобы кокетничать с ним.
После моего отказа она уселась напротив, прижалась к мужчине и тут же начала с ним заигрывать. Поведение было откровенно наглым.
Тут меня осенило этой женщине нужен урок. Но не крик и скандал, а что-то потоньше.
Я достал телефон, включил камеру и начал запись. Потом спокойно сказал:
Знаете, я всё записал. Ваши крики, давление и пренебрежение медицинскими показаниями. И самое интересное вы же госслужащая? Вижу бейдж Министерства просвещения на вашей сумке.
Она побледнела.
Могу отправить это видео в министерство с пояснением, как вы обращаетесь с людьми с ограниченными возможностями, манипулируете и оскорбляете. Уверен, им будет очень интересно.
Мужчина рядом с ней усмехнулся и отодвинулся. Она сидела, будто её холодной водой окатили.
Я Я не это имела в виду забормотала она, вся прежняя спесь куда-то испарилась.
Надеюсь, в следующий раз вы подумаете, прежде чем требовать что-то криком и давлением, ответил я и убрал телефон.
До конца пути она сидела тихо, ни с кем не заигрывая и больше не высказываясь.
