Я сказала ей: «Если бы у тебя была хоть капля совести — хотя бы раз вымыла за собой чашку». А сын обвинил меня в том, что я рушу его семью.
Мне было всего двадцать два, когда муж нас оставил. На руках — маленький сын. Димка. Его, видимо, пугала семейная жизнь — нужно было работать, обеспечивать, думать не только о себе. А он мечтал о другом: о свободе, гулянках, молодых женщинах. И исчез. Просто однажды не вернулся домой. Каким бы он ни был мужем — всё же вместе было проще. А тогда вся тяжесть легла на мои плечи.
Димка пошёл в садик, а я — на завод. День за днём. Бывало, возвращалась едва живая. Но в доме всегда был порядок, на плите — горячий суп, сын — чистый, сытый, в отглаженной рубашке. Так меня научила мать. Тогдашние люди были другими.
Не скрою, Димку я избаловала. В двадцать семь он даже яичницу пожарить не может. Всё делала вместо него. А потом он женился. Я даже обрадовалась: пусть теперь жена заботится. Я наконец зажиму для себя. Может, возьму подработку или просто отдохну после всех этих лет. Но не вышло.
Дмитрий заявил: «Мам, мы с Леной немного поживём у тебя, пока не решим, что делать». Ну что ж, пустила. Подумала — молодые, пусть поживут. Лена будет готовить, убирать, стирать, как положено жене. Я потерплю. Но всё пошло не так.
Лена оказалась… мягко говоря, не мастерица по хозяйству. Не убирает, не моет, даже свои вещи не стирает. Чашку за собой не уберёт. Три месяца я жила, как в общежитии — только график дежурств не висела. Готовила на троих, мыла полы, развешивала бельё, выносила ведро. А они? Лена целыми днями сидела в телефоне или болтала с подружками. Дмитрий работал, а она — бездельничала.
Когда я приходила домой после смены, меня встречал настоящий бардак. Гора грязной посуды в раковине, крошки на столе, волосы на полу. В холодильнике — пустота. Ни щей, ни супа, даже яичницы не найти. Всё легло на меня: сходи в магазин, купи еду, приготовь, потом ещё и убери за всеми.
Так продолжалось неделями. Однажды Лена зашла на кухню, где я мыла тарелки, и спокойно поставила свою — грязную, с остатками еды, с мушками. Видно, пролежала в её комнате не один день. Я не сдержалась.
Сказала: «Лена, если в тебе есть хоть капля совести — вымой посуду. Хоть раз. Я тебе не прислуга. Я работаю, валюсь с ног. Ты молодая, здоровая, взрослая. Что сложного — отнести тарелку и сполоснуть её?»
А знаете, что она сделала? На следующий день они съехали. Сняли квартиру и ушли, даже не попрощавшись. А Дмитрий потом сказал: «Ты разрушаешь мою семью. Тебе всё не так. Ты придираешься». Я? Я, которая их кормила, убирала за ними, терпела эту лень месяцами?
Теперь я не лезу в их дела. В моём доме снова чисто и тихо. Забочусь только о себе. Какое счастье — прийти домой и не видеть грязной сковородки на плите. Нынешняя молодёжь не знает, что такое труд. Всё хотят на блюдечке с голубой каёмочкой. А уважения — ни грамма.
