Молодая, возьмите кекс, пожалуйста! крикнула старушка, сидящая на ступеньках кондитерской, её пальто промокло от тихого дождя, а взгляд был утомлённый. Обычно прохожие мимо неё исчезали, словно её не было. Но сейчас, когда она вынула из кармана несколько помятых купюр и протянула их женщине, отгоняющей ребёнка, весь проспект, будто, замер на мгновение.
Девочка рыдала, требуя шоколадный кекс, а мать, красная от смущения и бессилия, шептала сквозь сжатые зубы:
У меня нет ни копейки, и из кондитерской нельзя у нас дома только пирог!
Как тяжело маме видеть, как плачет её дитя изза такой мелочи, когда в сердце она знает, что в другие времена эта маленькая радость могла бы стать реальностью а сейчас каждый рубль на счёте.
Бедняк взглянул на них мгновение, возможно, вспомнил собственное детство, когда у него тоже была мать, ласкающая носик и шепчущая: «Будет всё хорошо». Или же он просто ощутил, что боль здесь не о кексе, а о бессилии.
Берите, молодая. Пусть и ей немного радости. Я и так справлюсь. сказал он, передавая деньги.
Женщина замерла. Хочет отвергнуть, но его рука была тёплой и твёрдой, будто дарила не деньги, а благословение. Девочка перестала плакать, глядя на него огромными глазами, как на доброго великана из сказки.
Спасибо прошептала мать, сдерживая слёзы в горле.
Не благодарите меня, сударыня, благодарите Бога, что Он всё ещё даёт нам быть людьми. сказал он, натянув разорванный капюшон и возвращаясь на ступеньку. Он не ждал признания, не просил ничего. Это был лишь жест искра света в серый день.
На следующее утро та же женщина вернулась, держала в руках пластмассовый контейнер. Она не спешила, не оглядывалась, будто боялась, что ктото увидит её.
Он сидел на той же ступеньке, в том же уголке города, в той же слишком лёгкой одежде для зимнего ветра.
Стой, не вставай, поманила она. Я принёс тебе подарок.
Она поставила коробку рядом с ним.
Пирог я только что испекла. Но не обижайся, моя дочь привередлива, она хочет сладости из магазина, а не домашние. Сейчас времена тяжёлые, у нас нет роскоши. Я всётаки хотела тебе сказать спасибо.
Он поднял взгляд. В его глазах блеснул отблеск прошедших ночей, но в них таилась тёплая искра.
Спасибо, сударыня это не нужно было.
Нужно было, ответила она, потом, робко, будто боясь задеть: Скажи, как ты оказался здесь?
Он глубоко вдохнул, растёр руки, будто согревая историю.
Как видишь, выпивка привела меня сюда. Это была моя «пирожная» она съела меня живьем. Не проснулся я в один день на улице. Спускался, ступенька за ступенькой. И когда оглянулся никого не осталось.
Он замолчал на мгновение.
Но знайте, меня не пробудило ни бедствие, ни холод, ни голод. Однажды, в полночь, я был пьяным, спал на скамейке в парке. Заснул, как мешок, а рядом пришёл такой же, тоже пьяный, и начал бить меня без причины. Возможно, он просто не знал, кого бить. Может, бил весь мир. Я же был слишком крут, лишь чувствовал удары и боль в ногах и ничего не мог сделать.
Она невольно прикоснулась к губам.
Боже
Тогда я подумал, продолжал он, если ещё раз выпью не дождусь весны. Нет никого, кто бы меня искал или плакал за мной. И меня это испугало.
Так сильно испугало, что тот удар, словно смерть, потряс мой мозг. Он вырвал меня из себя. С тех пор я больше не трогаю спиртное.
Он взглянул на пирог почти со стыдом.
Знайте, сударыня я благодарен, что оказался на улицах. Иначе я бы сдался. Здесь, на этих ступеньках, среди людей, кто меня видит, а кто нет я вновь нашёл жизнь.
Она не смогла ничего сказать, села рядом, на ступеньку ниже, чтобы быть на его уровне.
И я тебе благодарна, прошептала она. За кекс вчерашний и за сегодняшний урок.
Он улыбнулся, редкой, тёплой улыбкой человека, который не забыл, как быть человеком, даже когда жизнь отняла почти всё.
Иногда те, кого судят по рваной одежде или по пути, по которому они идут, несут в себе величайший урок человечности. Доброта не измеряется денежными купюрами, щедрость живёт в сердце, а жизнь время от времени напоминает, что маленький жест может поднять человека, спасти день, исцелить рану.
