Я покупаю ферму, чтобы наслаждаться пенсией, но сын хочет собрать целую толпу и говорит: «Если тебе не нравится, возвращайся в город».
Коня, которого я зову Вихрь, сейчас в гостиной, и он уже оставил «подарок» на ковре, когда сын в третий раз звонит с утра. Я наблюдаю через экран телефона из своего люкса в отеле Four Seasons в Москве, потягивая шампанское, а мой самый капризный жеребец Гром роняет багаж Светланы, украшенный «Louis Vuitton», своим хвостом. Всё происходит в точный, почти божественный, момент.
Но начнём с самого начала.
Три дня назад я живу своей мечтой.
Мне шестьдесят семь лет, после сорока трёх лет брака с Адамом и сорока лет работы главным бухгалтером в «Хендерсон и Партнёры» в Москве, я наконец нашла покой. Адаму уже два года нет. Он умер от рака, сначала медленно, потом вдруг, и вместе с ним ушёл последний повод терпеть городской шум, бесконечные требования и удушающие ожидания.
Мой Алтайский ранчо раскинулся на восемьдесят гектаров лучшего творения природы. Горы красят горизонт пурпуром на закате. Утром я пью крепкий кофе на веранде, наблюдая, как туман поднимается над долиной, пока мои три лошади Вихрь, Звезда и Гром пасутся в пастбище. Тишина здесь не пустая, в ней звучит пение птиц, шепот сосен, отдалённый гомон крупного рогатого скота с соседних ферм.
Это было то, о чём мы с Адамом мечтали, копили, планировали.
«Когда мы выйдем на пенсию, Галина, говорил он, разложив листовки с предложениями ранчо на кухонном столе, у нас будут лошади, куры и ни одной заботы».
Он не дожил до пенсии.
Звонок, который разрушил мой мир, прозвучал во вторник утром. Я убираю навоз из стойла Звёзды, напевая старую песню Fleetwood Mac, когда телефон вибрирует. На экране появляется лицо Сергея профессиональная фотка, которую он использует в своём бизнесе недвижимости в Чикаго. Всё улыбается, зубы блестят от дорогих пломб.
Привет, мам, отвечаю, ставя телефон на стог сена.
Мама, хорошие новости, говорит он, не задав даже, как я.
Мы с Светланой едем к тебе на ранчо.
Сердце сжимается, но голос остаётся ровным.
Когда планируете?
На эти выходные. И представь, семья Светланы умирает от желания увидеть твоё место. Её сестры, мужья, двоюродные из Майами в общей сложности десять человек. У тебя же всё эти пустые спальни, правда?
Кооперативный плуг скользит изза руки.
Десять человек? Сергей, я не думаю
Мама.
Тон его меняется на надменный, отточенный с того момента, как он заработал первый миллион.
Ты один в этом огромном доме, это нездорово. К тому же это же семья. Для чего ещё нужен ранчо, если не для семейных встреч? Папа бы хотел, чтобы здесь собиралась семья.
Он манипулирует так гладко, так отработанно. Как смеет он использовать память Адама, чтобы оправдать наше вторжение.
Гостевые комнаты не подготовлены для
Тогда подготовьте их. Слушай, мама, что ещё тебе нужно делать? Кормить кур? Давай, будем там в пятницу вечером. Светлана уже разместила всё в Инстаграме: её подписчики ждут «настоящей жизни на ранчо».
Он улыбается, будто сказал чтото умное.
Если ты не справишься, может, стоит подумать о возвращении в цивилизацию? Женщина твоего возраста в одиночку на ранчо это непрактично, не так ли? Если тебе не нравится, просто собери вещи и возвращайся в Москву. Мы позаботимся о ранчо за тебя.
Он вешает трубку, пока я ещё могу говорить.
Стою в хлеву, телефон в руке, ощущая тяжесть его слов, как погребальный саван.
Только в этот момент грохочет Гром из стойла, прерывая мой транс. Я смотрю на него, на его пятнадцать «мужских» рук, и в голове появляется улыбка первая настоящая улыбка с момента звонка Сергея.
Знаешь что, Гром? говорю, открывая дверь стойла. Он хочет «настоящей» жизни на ранчо. Дадим им её.
Весь день провожу в старом кабинете Адама, делаю звонки. Сначала к Тому и Михаилу, моим помощникам, которые живут в коттедже у ручья. Они работают на ранчо пятнадцать лет, пришли с ним, когда я его купила, и знают, каков теперь мой сын.
Галина, говорит Том, когда я объясняю план, будет наше удовольствие.
Потом звоню Рут, лучшей подруге со студенческих лет, которая живёт в СанктПетербурге.
Собирай чемодан, дорогая, сразу отвечает она. Four Seasons сейчас предлагает спакомбо. Смотрим всё шоу оттуда.
Следующие два дня вихрь подготовки. Я вытаскиваю всё хорошее постельное бельё из гостевых комнат, заменяю египетский хлопок на шерстяные одеяла из хранилища. Хорошие полотенца отправляю в кладовку, а в городе покупаю дешёвые походные полотенца, которые напоминают наждачную бумагу.
Термостат в гостевом крыле ставлю на уютные 14°C ночью и 26°C днём. «Проблемы с климатконтролем», оправдываю. Старый дом, знаешь.
Но главная изюминка требует точного тайминга.
В четверг вечером, пока ставлю последние скрытые камеры чудо доставки за два дня из «Озон» стою в гостиной и представляю сцену: кремовые ковры, в которые я вложила кучу денег, восстановленная винтажная мебель, панорамные окна с видом на горы.
Всё будет идеально, шепчу к фотографии Адама на каминной полке. Ты всегда говорил, что Сергею нужно выучить последствия. Пусть это будет его выпускной курс.
Перед отъездом в пятницу утром, Том и Михаил помогают мне с последними штрихами. Мы приводим Вихря, Звезду и Грома в дом. Они удивительно послушны, вероятно, чувствуют, что в воздухе пахнет местью. В кухню ставим ведро овса, в гостиную бросаем сено, а автоматические поилки держат их гидратированными. Остальное лошади останутся лошадьми.
WiFi роутер прячется в сейфе.
Бассейн мой красивый бесконечный бассейн с видом на долину получает новый «экосистемный» слой водорослей и лягушек, которые я культивирую в ведрах всю неделю. Местный зоомагазин с радостью дарит мне несколько десятков головастиков и пару крикливых быков.
Отъезжая от ранчо на рассвете, телефон уже показывает трансляцию камер, я чувствую лёгкость, которой не испытывала годами. За мной Вихрь исследует диван. Впереди Москва, Рут и первый ряд шоу всей жизни.
Настоящая «ранчожизнь» действительно.
Лучшее в этом всё ещё впереди.
Сергей думал, что может запугать меня, заставив бросить мечту, заставить сдаться. Он забыл одну вещь: я выжила сорок лет в корпоративном бухгалтерском мире, воспитывала его почти в одиночку, а потом построила это место с нуля, пока не была слабой.
—
Всё начинается с того, как я покупаю ферму в Алтайском крае, чтобы наслаждаться пенсией, но сын собирает толпу и говорит: «Если тебе не нравится, возвращайся в город». Я живу в этом моменте, наблюдая, как Вихрь оставляет «подарок» в гостиной, пока Сергей в третий раз звонит со своего ноутбука в Four Seasons Москва, потягивая шампанское, а Гром в своей стойле хвостом сбивает сумку Светланы с логотипом. Всё происходит в точный, почти божественный момент.
Но сначала.
Три дня назад я живу мечтой. Мне шестьдесят семь, после сорока трёх лет брака с Адамом и сорока лет работы главным бухгалтером в «Хендерсон и Партнёры» в Москве, я наконец нашла покой. Адама уже два года нет: рак забрал его, сначала медленно, потом мгновенно. С ним ушёл последний повод терпеть городской шум, бесконечные требования и удушающие ожидания.
Мой Алтайский ранчо раскинулся на восемьдесят гектаров лучшего творения природы. Горы красят горизонт пурпуром на закате. Утром я пью крепкий кофе на веранде, наблюдая, как туман поднимается над долиной, пока мои три лошади Вихрь, Звезда и Гром пасутся в пастбище. Тишина здесь не пустая, в ней звучит пение птиц, шепот сосен, отдалённый гомон крупного рогатого скота с соседних ферм.
Это было то, о чём мы с Адамом мечтали, копили, планировали.
«Когда мы выйдем на пенсию, Галина, говорил он, разложив листовки с предложениями ранчо на кухонном столе, у нас будут лошади, куры и ни одной заботы». Он не дожил до пенсии.
Звонок, который разрушил мой мир, прозвучал во вторник утром. Я убираю навоз из стойла Звёзды, напевая старую песню Fleetwood Mac, когда телефон вибрирует. На экране появляется лицо Сергея профессиональная фотка, которую он использует в своём бизнесе недвижимости в Чикаго. Всё улыбается, зубы блестят от дорогих пломб.
Привет, мам, отвечаю, ставя телефон на стог сена.
Мама, хорошие новости, говорит он, не задав даже, как я.
Мы с Светланой едем к тебе на ранчо.
Сердце сжимается, но голос остаётся ровным.
Когда планируете?
На эти выходные. И представь, семья Светланы умирает от желания увидеть твоё место. Её сестры, мужья, двоюродные из Майами в общей сложности десять человек. У тебя же всё эти пустые спальни, правда?
Кооперативный плуг скользит изза руки.
Десять человек? Сергей, я не думаю
Мама.
Тон его меняется на надменный, отточенный с того момента, как он заработал первый миллион.
Ты один в этом огромном доме, это нездорово. К тому же это же семья. Для чего ещё нужен ранчо, если не для семейных встреч? Папа бы хотел, чтобы здесь собиралась семья.
Он манипулирует так гладко, так отработанно. Как смеет он использовать память Адама, чтобы оправдать наше вторжение.
Гостевые комнаты не подготовлены для
Тогда подготовьте их. Слушай, мама, что ещё тебе нужно делать? Кормить кур? Давай, будем там в пятницу вечером. Светлана уже разместила всё в Инстаграме: её подписчики ждут «настоящей жизни на ранчо».
Он улыбается, будто сказал чтото умное.
Если ты не справишься, может, стоит подумать о возвращении в цивилизацию? Женщина твоего возраста в одиночку на ранчо это непрактично, не так ли? Если тебе не нравится, просто собери вещи и возвращайся в Москву. Мы позаботимся о ранчо за тебя.
Он вешает трубку, пока я ещё могу говорить.
Стою в хлеву, телефон в руке, ощущая тяжесть его слов, как погребальный саван.
Только в этот момент грохочет Гром из стойла, прерывая мой транс. Я смотрю на него, на его пятнадцать «мужских» рук, и в голове появляется улыбка первая настоящая улыбка с момента звонка Сергея.
Знаешь что, Гром? говорю, открывая дверь стойла. Он хочет «настоящей» жизни на ранчо. Дадим им её.
Весь день провожу в старом кабинете Адама, делаю звонки. Сначала к Тому и Михаилу, моим помощникам, которые живут в коттедже у ручья. Они работают на ранчо пятнадцать лет, пришли с ним, когда я его купила, и знают, каков теперь мой сын.
Галина, говорит Том, когда я объясняю план, будет наше удовольствие.
Потом звоню Рут, лучшей подруге со студенческих лет, которая живёт в СанктПетербурге.
Собирай чемодан, дорогая, сразу отвечает она. Four Seasons сейчас предлагает спакомбо. Смотрим всё шоу оттуда.
Следующие два дня вихрь подготовки. Я вытаскиваю всё хорошее постельное бельё из гостевых комнат, заменяю египетский хлопок на шерстяные одеяла из хранилища. Хорошие полотенца отправляю в кладовку, а в городе покупаю дешёвые походные полотенца, которые напоминают наждачную бумагу.
Термостат в гостевом крыле ставлю на уютные 14°C ночью и 26°C днём. «Проблемы с климатконтролем», оправдываю. Старый дом, знаешь.
Но главная изюминка требует точного тайминга.
В четверг вечером, пока ставлю последние скрытые камеры чудо доставки за два дня из «Озон» стою в гостиной и представляю сцену: кремовые ковры, в которые я вложила кучу денег, восстановленная винтажная мебель, панорамные окна с видом на горы.
Всё будет идеально, шепчу к фотографии Адама на каминной полке. Ты всегда говорил, что Сергею нужно выучить последствия. Пусть это будет его выпускной курс.
Перед отъездом в пятницу утром, Том и Михаил помогают мне с последними штрихами. Мы приводим Вихря, Звезду и Грома в дом. Они удивительно послушны, вероятно, чувствуют, что в воздухе пахнет местью. В кухню ставим ведро овса, в гостиную бросаем сено, а автоматические поилки держат их гидратированными. Остальное лошади останутся лошадьми.
WiFi роутер прячется в сейфе.
Бассейн мой красивый бесконечный бассейн с видом на долину получает новый «экосистемный» слой водорослей и лягушек, которые я культивирую в ведрах всю неделю. Местный зоомагазин с радостью дарит мне несколько десятков головастиков и пару крикливых быков.
Отъезжая от ранчо на рассвете, телефон уже показывает трансляцию камер, я чувствую лёгкость, которой не испытывала годами. За мной Вихрь исследует диван. Впереди Москва, Рут и первый ряд шоу всей жизни.
Настоящая «ранчожизнь» действительно.
Лучшее в этом всё ещё впереди.
Сергей думал, что может запугать меня, заставив бросить мечтуИ в этом тихом утром, когда первые лучи солнца коснулись гор, я тихо шепнула ветру: «Мы выстоим, и наш дом будет жить в сердце каждого, кто когданибудь переступит его порог».
