Я мечтала о дочери, а Господь послал сына. И я плакала на его свадьбе…
Когда у Дмитрия и Анастасии гремел пышный, огненный, звонкий пир, и каждый гость с улыбкой поднимал рюмку за молодых, никто не видел, как в тени занавески одна женщина украдкой смахивала слёзы. Это была мать жениха — Галина Степановна. И слёзы её лились не от умиления. Сердце ныло не от радости, а от пустоты, которая, казалось ей, теперь поселится в доме навсегда.
Когда-то её мать вздыхала: «Сына родишь — потом одна будешь. Рожай ещё, авось девчонка выйдет. Дочь — матери подруга, а сын — жене защитник». Тогда Галя только отмахнулась. Казалось, время ещё есть, зачем торопиться?
С юности она грезила о дочке. Воображала, как будит утром круглолицее солнышко, как заплетает русые косы, завязывает ленточки. Имя придумала заранее — Светланка. Купила голубые распашонки, отложила игрушки — вдруг сгодятся.
Но судьба распорядилась иначе. На свет появился мальчик. Дмитрий. И хоть в Светланы он, конечно, не годился, был он таким светлым, тёплым и кудрявым, что Галя подолгу смотрела на него и думала: «Ну почти как девочка…»
Пока он был мал, его нередко принимали за девочку. А потом — вытянулся, стал мужчиной, крепким, решительным. Но внутри оставался тем же нежным мальчиком. Она гордилась им. Но где-то в глубине всё равно тлела грусть — а если бы она не испугалась тогда, не ушла от мужа, не осталась одна, может, и родилась бы та самая Светланка…
Когда Дмитрий привёл домой Анастасию, Галина сразу всё поняла. Их взгляды, их смех, как их пальцы сплетались — это была любовь, настоящая, как в кино. Галя тогда так и не сказала того, с чем подошла. Просто пробормотала: «Только не задерживайтесь…»
Дмитрий кивнул, но в его глазах уже читалось: этот парень не ребёнок. Он — муж, и решения теперь его.
Когда через полгода он объявил, что женится, Галина едва не поперхнулась чаем.
— Может, подождёшь? Хоть институт закончи… — попыталась она уговорить.
— Мам, любовь не ждёт, — улыбнулся он. — Мы с Настей — одно целое. С ней я всё смогу.
Свадьбу сыграли шумную, радостную, с музыкой до утра. И вот среди веселья Галина сидела в уголке и молча смотрела на жениха. Её сына. Уже не того кудрявого малыша, а взрослого мужчину, уходящего в свою жизнь.
Анастасия заметила. Подошла, осторожно коснулась плеча свекрови:
— Галина Степановна, вы плачете? Что-то не так?
— Нет, родная… Просто… нахлынуло… — ответила она, отворачиваясь.
Но Настя не отступила. И тогда Галина рассказала ей — о мечте про дочь, о страхе одиночества, о том, как тяжело быть матерью одного сына. Анастасия слушала, не перебивая. А потом обняла её.
— Давайте я буду вашей дочерью, — сказала она. — Я очень этого хочу.
С тех пор всё переменилось. Анастасия и Дмитрий сняли квартиру, потом купили свою. Жили отдельно, но всегда звали Галину в гости. На праздники, в воскресенья. Настя часто звонила, советовалась. А потом… родилась внучка. Такая кудрявая, такая смешная — вылитый Дима, и та самая Светланка из её давних грёз.
Когда Галина впервые взяла малышку на руки, слёзы хлынули сами. Но теперь — от счастья. Анастасия, видя это, прошептала: «Теперь вы бабушка. Мы вас очень любим».
Прошли годы. Дмитрий стал начальником, Анастасия открыла салон, а Галина переехала к ним. Большая квартира, своя комната, забота — всё, о чём мечтает женщина её лет.
Теперь она со смехом вспоминает ту свадьбу, те слёзы. Часто сидит на лавочке с соседкой — у одной дочь в Германии, звонит раз в полгода, у другой три сына, и все живут рядом.
— Главное не в том, кто родился, — говорит Галина. — Главное — как любишь. Я хотела дочь… А жизнь дала мне сына. И дочь впридачу. Спасибо, Господи.
И, глядя, как внучка копается в песочнице, мысленно шепчет матери: «Ты была не права. Сын — тоже может быть для матери. Если мать этого достойна…».
