Сроду мечтала о дочке, а господь послал сына. И вот я плакала на его свадьбе…
Когда во дворце бракосочетания гремела музыка, а гости поднимали бокалы за счастье Дмитрия и Анны, никто не заметил, как в углу зала старушка платком смахивала слёзы. Мать жениха — Вера Степановна. Но слёзы эти были не от умиления, а от щемящей тоски — будто последняя ниточка, связывавшая её с сыном, вот-вот оборвётся.
Ещё бабка её говаривала: «Сына растишь — на старости лет одна останешься. Рожай девчонку, хоть кто-то в хате скрасит». Тогда Вера лишь отмахнулась — мол, какая старость, когда вся жизнь впереди?
С юных лет грезила она о дочери. Видела во сне, как завязывает банты, шьёт платьица, укладывает русые кудри. Имя выбрала заранее — Дашенька. Даже распашонки розовые припасла, у подруг выпросила — авось пригодится.
Но судьба рассудила иначе. Родился мальчишка. Дима. И хоть в Дашеньки он, конечно, не годился, был таким ласковым, смышлёным, с такими же кудряшками, что Вера порой гладила его по головке и шептала: «Ну почти как девчонка…»
Пока маленький был, все думали — девочка. А потом вымахал, стал крепким, плечистым. Но сердце оставалось тёплым, мать это знала. Гордилась им, да где-то в глубине души тлела старая обида: а вдруг бы родилась та самая Дашенька, если б не ушла от мужа, не осталась одна?..
Когда Дима впервые привёл Аню, Вера всё поняла с первого взгляда. Как они переглядывались, как смеялись — не спутаешь. Хотела сказать сыну: «Не торопись», но в последний момент выдохнула лишь: «Только не задерживайся…»
Дима кивнул, но уже тогда в его глазах читалось — это не мальчишка, а мужчина, сам себе хозяин.
Через полгода он объявил, что женится. У Веры перехватило дыхание.
— Может, подождёшь? Хоть институт окончи… — попыталась вразумлять.
— Мам, любовь не ждёт, — улыбнулся он. — Мы с Аней — одно целое.
Свадьбу сыграли на славу. И вот, когда гости пустились в пляс, Вера сидела в сторонке, глядя на жениха. Своего сына. Уже не кудрявого малыша, а взрослого мужика, уходящего в свою жизнь.
Аня подошла неслышно, коснулась её плеча:
— Вера Степановна, что случилось?
— Да так… возрастное… — отвернулась старушка.
Но невестка не отстала. И тогда Вера выложила всё — про мечты о дочери, про страх одиночества, про женскую долю, когда в доме только сыновья. Аня слушала молча. Потом обняла её.
— Давайте я буду вам дочкой, — сказала просто.
С тех пор всё переменилось. Сначала снимали квартиру, потом купили. Жили отдельно, но звали Веру на все праздники. Аня звонила, советовалась. А потом… появилась внучка. Такая же кудрявая, как Дима в детстве — та самая Дашенька, о которой Вера когда-то мечтала.
Впервые взяв малышку на руки, Вера разревелась. Но теперь — от счастья. Аня, видя это, тихо прошептала: «Вы теперь бабушка. Мы вас очень любим».
Прошли годы. Дима стал начальником, Аня открыла салон, а Вера перебралась к ним. Просторная трёшка, своя комнатка, забота — что ещё нужно старухе?
Теперь, сидя на лавочке с соседкой — у которой дочь в Германии, звонит раз в полгода, — Вера усмехается:
— Не в том дело, сын или дочь. А в том, каким человеком вырастет. Мечтала о дочке… А получила сына. Да ещё и дочь в придачу. Спасибо, господи.
И, глядя, как внучка копошится в песочнице, мысленно говорит бабке: «Ошибалась ты. Сын — тоже может быть для матери. Если сердцем его растить…».
