Солёный ветер играл с волосами Марины, пока она, прищуриваясь от солнца, наносила новый мазок кистью на холст.
Голубой плавно переходил в индиго, создавая тот уникальный оттенок моря на границе заката такой близкий, но неуловимый, словно пытаешься удержать свет в ладонях.
Ей уже исполнилось двадцать, но море оставалось для неё загадкой тайной, которая звала и вдохновляла.
Анна подошла сзади, тихая, как тень, и прижалась подбородком к плечу дочери, вдыхая знакомый запах краски, смешанный с морским бризом. Он напоминал спелый персик и уют родного дома.
Слишком темно, мягко сказала она, без упрёка, лишь с нежной тревогой. Сегодня море спокойное.
Марина едва улыбнулась, не отрывая взгляда от холста.
Я рисую не море. Я рисую звук, который остался в моих воспоминаниях.
Анна ласково провела рукой по её волосам. Прошло пятнадцать лет с того дня, когда она и Виктор нашли девочку на берегу мокрую, испуганную, с глазами, как отражение грозового неба. Девочку, которая не помнила ни своего имени, ни прошлого, ни как оказалась здесь, выброшенная волнами, как обломок лодки.
Они назвали её Мариной. Имя прижилось. Стало частью её души.
Они ждали. Неделю, месяц, год. Размещали объявления, сообщали в полицию, расспрашивали всех. Но никто не искал девочку со светлыми волосами и глазами, полными бури.
Казалось, море просто забыло её здесь.
Твой отец вернулся с уловом, сказала Анна, указывая на дом. Говорит, камбалы сами прыгали в сети.
Виктор уже возился у мангала, его громкий смех разносился по двору. Он любил Марину не просто как дочь, а как дар, который море вернуло ему, отняв когда-то детскую мечту.
Их жизнь текла спокойно, как ручей среди прибрежных камней. Лето означало садоводство, ужины на веранде под стрекот цикад. Зима починку сетей, тепло камина и чтение Мариной вслух, уносящее их в далёкие миры.
Были и споры о забытых цветах, о юном враче из больницы, о разных мечтах. Виктор хотел, чтобы она осталась рядом, Анна тайком копила деньги на художественную школу. Она знала талант Марины не должен затеряться в деревне.
Но все разногласия таяли, как только они собирались за одним столом.
Марина отложила кисть и повернулась к матери.
Мама ты когда-нибудь жалела?
Анна долго смотрела на неё, с нежностью. В её глазах всё ещё жил страх первых дней и бесконечная любовь.
Ни секунды, родная. Ни одной.
Она крепко обняла дочь, вдыхая запах масляной краски и морской соли. В тот момент ей показалось, что весь их мир дом, сад, эта девочка хрупок, как картина. И она готова была защищать его от любой бури.
Идею конкурса «Таланты нашего края» подал Виктор. Он ткнул пальцем в газетное объявление:
Вот, Марина. Твой шанс. Покажи им, на что способна.
Сначала Марина отказалась. Выставлять чувства на всеобщее обозрение всё равно что раздеться перед толпой. Но Анна посмотрела на неё с надеждой и мольбой в глазах.
Попробуй. Хотя бы для нас.
И Марина сдалась.
Она не выходила из мастерской целую неделю. А потом, глубокой ночью, её осенило.
Она напишет не то, что видит. Она напишет то, что чувствует.
Две пары рук. Грубые ладони Виктора, бережно держащие ракушку. И мягкие руки Анны, прикрывающие их, защищая хрупкое сокровище.
Картину назвали «Укрытие».
Она заняла первое место. Единогласно.
Местная газета опубликовала фото: застенчивая, но сияющая Марина рядом со своей работой. Журналист хвалил её талант и вкратце упомянул историю девочку, найденную на берегу, усыновлённую рыбаком и его женой.
Вся деревня праздновала её победу.
Но через несколько недель Марина начала замечать странности. Роскошный автомобиль, медленно проезжающий мимо дома. Ощущение, что за ней следят, когда она рисует на любимом утёсе. А потом, однажды вечером, вернувшись домой, она увидела Анну на крыльце бледную, дрожащую, с большим конвертом без обратного адреса в руках.
Это тебе, прошептала та.
Марина вскрыла конверт. Внутри лежал лист, пахнущий лилиями, с изящным почерком:
«Здравствуй. Тебя зовут Марина, но при рождении мы с отцом назвали тебя Анастасией. Меня зовут Елена. Я твоя мать.»
Она перечитала строки. Снова. И снова. Буквы расплывались. В груди сжалось.
Она подняла глаза на Анну и увидела в них тот же у
