Я не могу его бросить. Он приносит столько хлопот… и столько нежности.
Я не могу надолго уходить. Не потому что он наведёт беспорядок — просто скучает. Скучает так, что перестаёт есть или начинает рыть ямы у забора, будто пытается добраться до меня. А когда яма становится глубокой, он прячет туда мои вещи — тапки, зарядку, очки — и сторожит, словно это самое дорогое, что у него есть.
У него эпилепсия. С рождения. Он живёт с этим всю жизнь. И я — тоже. Десять лет каждое утро и вечер я даю ему таблетки. Нет, он их не любит. Ни в каком виде. Ни в фарше, ни в колбасе, ни даже в самом вкусном кусочке. Приходится садиться рядом, брать его морду в руки, класть таблетку на корень языка и ждать, пока проглотит. Он смотрит с пониманием, будто согласен… а потом уходит в другую комнату и тайком выплёвывает её под шкаф. Возвращается с виноватым взглядом: «Прости, опять не получилось».
Во время приступов он тянется ко мне, лижет руку, будто хочет сказать: «Прости, что не могу защитить тебя сейчас». Видно, как он старается, борется с собой, хочет остаться сильным в моих глазах — и сердце сжимается.
Он тихо рычит, если кто-то из домашних повышает на меня голос. Его верность — без границ. Если я валюсь с ног после смены, он ложится рядом и не уходит, даже когда зовут гулять.
От него летит шерсть. Даже после идеальной уборки она оказывается везде — на одежде, еде, подушках. Но это уже часть жизни. Я не злюсь — привыкла. Это его шерсть. Она как память, напоминание, что я ему нужна.
Он смешно просится на руки. Я бросаю дела, сажусь на пол, обнимаю его, кладу голову на спину. Поднять 40 килограммов любви не получится, но прижать к себе — обязательно.
С ним надо гулять. Много. Даже если ноги не держат, даже если глаза закрываются от усталости, я беру поводок и иду. Потому что он ждёт. Потому что для него это не просто прогулка — это время, когда мы вместе, и этого достаточно.
Он не говорит, не спорит, не даёт советов. Не приносит денег и не помогает по дому. Не чинит розетки и не рассуждает о политике. Он просто рядом. Молча. С верой, с преданностью, которой люди не всегда способны.
Он просто есть. С мокрым носом, добрыми глазами, тяжёлым вздохом, когда я ухожу. И с безумной радостью, когда возвращаюсь. Его любовь — просто так. Без условий. Без «если».
Когда хочется плакать, когда руки опускаются, когда всё кажется бессмысленным — я смотрю на его морду. Его глаза спрашивают: «Ты в порядке?» — и я понимаю, что нет, не одна. У меня есть он.
«Если подобрать собаку с улицы, накормить и приласкать, она не предаст. Вот отличие собаки от человека», — писал Марк Твен. Теперь я знаю, о чём он.
Я не могу его оставить. Потому что без него жизнь была бы тише… и пустее.
