Мыть полы у свёкра? Нет уж, спасибо! В свои тридцать восемь я, Татьяна Степановна, твёрдо решила жить для себя, а не бегать с тряпкой по их огромной квартире. Мои свёкоры — Николай Петрович и Мария Васильевна — в свои 90 и 82 года, конечно, уже не справляются с уборкой. Мой муж, Дмитрий, их поздний ребёнок, и все теперь смотрят на меня как на бесплатную домработницу. Но я не подписывалась быть их прислугой! Родственники шепчутся, свёкоры намекают, а я стою на своём: моё время принадлежит только мне.
Мы с Дмитрием женаты двенадцать лет, и всё это время я пыталась быть идеальной невесткой. Свёкоры — люди старой закалки, но не злые. Николай Петрович, несмотря на возраст, бодр: ходит с палочкой, читает «Аргументы и факты», любит вспоминать советские времена. Мария Васильевна слабее, целыми днями сидит в кресле, вяжет или смотрит сериалы. Их трёхкомнатная квартира в старом доме с высокими потолками — их крепость. «Здесь наши корни», — говорят они. И я бы не возражала, если бы эта «крепость» не стала моим личным адом.
Сначала я помогала охотно: приезжала, убирала, готовила, возила их в поликлинику. Думала — ненадолго. Но шли годы, а аппетиты росли. Теперь при каждом визите Мария Васильевна грустно осматривает пол и вздыхает: «Танюша, тут бы прибраться, пыль столбом». Николай Петрович поддакивает: «Невестка у нас расторопная, управится». Расторопная? Я ведущий экономист, у меня двое детей, кредит за машину и куча своих забот. Когда мне быть их уборщицей?
На прошлых выходных чаша терпения переполнилась. Едва переступив порог, Мария Васильевна сунула мне швабру: «Дочка, помой пол, а то ноги не держат». Я остолбенела. Что, теперь у меня официальная должность? Вежливо отказала: «Мария Васильевна, спина болит, да и дела горят». Она надулась, а Николай Петрович проворчал: «Нынешние жёны работать не хотят». Это при том, что после работы я забираю детей из школы, делаю с ними уроки, ужин готовлю на бегу!
Я объявила Дмитрию, что больше не буду убираться у его родителей. Он, как всегда, замял: «Тань, они старые, им тяжело. Помоги разок». Разок? Это же повторяется постоянно! Напомнила, что у них приличная пенсия — могут нанять клининг. Но Дмитрий только вздохнул: «Они чужих не пустят». А я, значит, своя, вот и таскай ведро? Поставила условие: или помощница, или я в их квартире вообще не убираюсь. Дмитрий пообещал поговорить, но я знаю — не настоит.
Соседи уже вовсю обсуждают. В нашем районе новости разносятся мгновенно. На днях тётя Зина из соседней квартиры ляпнула в магазине: «Татьяна, как же ты свёкров бросаешь? Они же Диме жизнь отдали!» Чуть не ответила: «А я что, не живу ради своих детей?» Почему все считают, что я обязана жертвовать собой? Я уважаю Николая Петровича и Марию Васильевну, но я не их дворник. У меня своя жизнь. Хочу в бассейн записаться, съездить с детьми в Сочи, просто посидеть с книгой, не думая о чужих полах.
Предложила компромисс: будем помогать с продуктами, водить к врачам, но уборка — не моя забота. Мария Васильевна скривилась: «Ты что, посторонних в дом приведёшь?» Николай Петрович добавил: «Мы тебя как дочь считали». Дочь — не значит бесплатная рабочая сила! Сдержалась, но внутри закипела. Почему никто не думает о моих чувствах? Всю жизнь угождала другим, а теперь хочу пожить для себя. Разве это преступление?
Подруга Оксана поддержала: «Тань, ты права. Если не поставишь границы, сядут тебе на шею». И я решила: всё. Больше ни одной тряпки в их доме. Хотят чистоту — пусть зовут клинера или просят Дмитрия. Он, кстати, тоже не рвётся мыть полы, но почему-то вся ответственность на мне. Даже мечтаю переехать в Краснодар, чтобы дистанцию держать. Но пока просто учусь говорить «нет». И знаете — это как глоток свободы.
Пусть соседи перемывают косточки, пусть свёкоры ворчат. Я больше не буду невесткой-жертвой. Николай Петрович и Мария Васильевна прожили долгую жизнь, они крепкие. А у меня своя дорога. Если для счастья нужно перестать вытирать их полы, я готова. Моё время настало, и я не отдам его швабре. А Дмитрию придётся выбирать — между нашей семьёй и родительскими капризами.
